Вадим Голубев: Капитан

— Не мало тебе, Глухов? — Капитан хлопнул его по плечу.

— Почему не взять, если само в руки идет? — Анатолий Сергеевич убрал доллары.

— Не боишься, что я тебя «сдам»?

— Ну, кому? Кому ты меня «сдашь»? Таможенники — мои люди. Я от щедрот своих таможеннику десять «гринов» суну, он мне такси вызовет, дверцу откроет и честь отдаст! Гэбэшники — свои ребята! Сам у них служил, в спецрейсы ходил. Я тебя еще по ним помню. Да и «Visa» у меня. В любом городе могу баксы в банк положить и взять из банка. Пойдем-ка лучше в бар, по пять грамм выпьем и спать! А то у меня с рассветом дел много…

— У меня тоже хватает. А на судне, сам знаешь, не пью, — пошел от Глухова капитан.

Он вспомнил юркого, востроглазого матросика, который появлялся на корабле на один рейс, а затем пропадал на полгода-год. Всех ребят трясли таможенники, этому же была «зеленая» улица. «Думал я с окончанием брежневщины кончаются и времена глуховых. Ан нет! Сейчас их времена настали в демократической России. При коммунистах глуховы таились. Теперь свои дела открыто проворачивают. Да еще издеваются над теми, кто не по-глуховски живет. Быдло для глуховых — трудяга! Сожгли глуховы партбилеты и вывернули нутро свое наизнанку. И ничего с ними не сделаешь. При коммунистах была хоть видимость законности. Сейчас — полное беззаконие! Партийную мафию сменила мафия уголовная», — размышлял, отходя ко сну, Капитан.

Не долго пришлось ему спать. Ближе к утру начали возвращаться с ночной Гинзы моряки и прочие. Выпархивали из дорогих машин певички и танцовщицы варьете. С почтительным книксеном они вручали по нескольку банкнот тершемуся у трапа Глухову. Там же ошивался ожидавший примадонну Никоенков.

— Вас просили не беспокоиться, — сказала ему вышедшая из лимузина артистка, — она с австралийцем в Киото на три дня уехала…

— Предупреждаю! Никаких эксцессов! — бросил через плечо певцу Глухов.

Через три дня туристы возвратились из Киото. Примадонна, презрительно взглянув на Никоенкова, проследовала в каюту австралийца. Певец попытался дернуться, но был оттерт «мальчиками» Глухова.

Ночью, в открытом море Никоенков забарабанил в дверь австралийца.

— Выйди, тварь! Поговорить надо! — лупил ногами в мореный дуб певец.

— 1 don’t understand him! What does that guy want? [1] Я не понимаю его! Что этому парню нужно? (англ.) — послышалось бормотание австралийца.

— Probably he has mistaken, [2] Возможно, он ошибся (англ.). — ответила примадонна.

— Yes, yes! This guy had mistaken. Sorry, dear sir! [3] Да, да! Этот парень ошибся. Извините, дорогой сэр! (англ.) — послышался голос Глухова.

Рука впилась в затылок Никоенкова и резко повернула его. Певец увидел наглоглазого молодого человека из группы «сопровождения» и стоявшего за ним Глухова. Удар в переносицу покрыл глаза «звезды эстрады» снопами искр. Сложенная кинжалом пятерня больно ударила в солнечное сплетение, как бы выпустила из легких воздух. Острое колено вызвало тягучую боль в мошонке. Ударами ног скрючившегося певца гнали к выходу, задавая ему направление причиняемой болью. На палубе Никоенкова ударили ногой по лицу, разбив нос и губы, опрокинули его на спину. Певец попытался подняться, но получил удар по копчику и ткнулся лицом в палубные доски. Теперь он закрывал голову руками, а обступившие его «мальчики» били ногами по печени, почкам, ребрам, сменяя одно болевое ощущение другим.

— Хорош! — процедил Глухов, оттянув за волосы голову артиста. — Я ведь козла предупредил, никаких эксцессов! Ты в приличном заведении находишься, а не в бардаке. Запомни это! Еще раз так сделаешь — хуже будет. Понял?

— Понял, — всхлипнул Никоенков.

— Пошел вон! — толкнул его Глухов.

Через некоторое время притащили примадонну. Она решила отоспаться в своей постели, а попала в лапы к «мальчикам», поджидавшим ее.

— Ты что, сучка, себе позволяешь? — спросил ее Анатолий Сергеевич. — Мужиков меняешь, стравливаешь их. Пассажирам от этого беспокойство… Сколько австралиец тебе за любовь заплатил?

— Ой, Толенька, жадный он! Денег не дает. Так, грошовые подарки! Говорит: «У меня нет наличных, только чеки…»

— Вот пусть и выпишет чек за соболиную шапку! У нас как раз моего размера имеется! Объясни ему, что за любовь теперь и в России надо платить! На халяву не проходит! И мальчикам угощение надо выставить! Они свой режим нарушили: вместо сна твоим воспитанием занимались.

— Мы, дядя Толя, — сказал старший из «мальчиков», — по водочке не ударяем… А вот от швейцарского шоколада «таблероне» не откажемся!