Сергей Самаров - Под призрачным прикрытием

Оксану, конечно, волновало то, когда Опанас сможет домой вернуться.

– Год и три, кажется, ему осталось, – коротко сказал Иващенко.

– Так до конца и будет? И раньше не отпускают?

– Кого-то отпускают… Кто выслуживается.

– А сам ты… Сколько отсидел?

– Не слишком много. Меньше года… – обтекаемо ответил Иващенко.

– Выслужился? Отпустили?

Виктор Юрьевич многозначительно и даже с презрением хмыкнул.

– Мне быстро надоело. Собрался и ушел.

– Как так? – не поняла Оксана.

– Ногами. Почему я к вам сюда забрался? Не понимаешь?

– Не понимаю. Почему?

– Потому что там я в розыске, женщина! Ищут меня!

– Убежал никак?

– Еще как! Вприпрыжку!

– А что Панасик? Не мог с тобой?

– А ему какой смысл? Поймают, еще добавят. Ему уж осталось-то совсем ни хрена. Это не мои двенадцать с половиной лет. Отсидит и вернется, не переживай…

Однако Оксана переживала. Ее отечное лицо давно, видимо, скучало по кулаку мужа. Опанас Килька, когда отсиживал трое суток вместе с Иващенко в подвале ГРУ, дал совет:

– Она у меня баба ворчливая и болтливая, как все бабы. Надоест, ты ей просто кулаком в лоб припечатай, заткнется на пару дней.

– Обидится…

– Только уважать будет!

В отсутствие мужа уважать Оксане было некого, и говорила она много. Между прочим и вопрос задала:

– А зачем тебе именно в Семихатку?

– Меня там друзья искать будут. – Виктор Юрьевич не постеснялся выложить данные, близкие к правде. Не объяснять же болтливой бабе, что искать его будут в восьми километрах от поселка Семихатка.

– У меня там подруга есть. Могу сразу к ней устроить. Но она… Это…

– Что?

– На глотку слаба. Пьет, як старый грузчик из магазина.

Вообще-то Оксана разговаривала с Иващенко по-русски, но иногда вставляла короткие украинские слова. По-украински дома разговаривала только с дочерьми. Но Иващенко понимал почти все, что она говорила. По крайней мере, что не понимал, то додумывал.

– У тебя с деньгами-то как?

– Было никак. Но друзья подбросили, помогли. На первое время хватит.

– Сам, когда выпьешь, не буйный?

– А я не пью.

– Подружка моя уговорит. А вот с пропиской и с работой труднее будет. Работы ни у кого нет. Все как могут выживают. Москали проклятые все нам нарушили… А для прописки надо в милиции знакомых искать. Может, Галина у себя пропишет. К ней менты порой заглядывают по-дружески. Когда ищут, где выпить. Я завтра ее увижу, спрошу.

Она все-таки проявила свой шароварный патриотизм, как того и ждал Виктор Юрьевич, и не удержалась от укола в сторону русских и России. Иващенко внимания на высказывание не обратил, словно его это никак не касалось.

– Галина – это…

– Ну, эта баба из Семихатки. У нее дом большой. Что ж не прописать. Были бы документы… У тебя есть? Хоть паспорт или еще что-то? Или добывать надо?

Оксана показала, что в житейских делах она не так проста, как может показаться.

– Паспорт есть. Чужой… Только фотография моя.

– Российский паспорт?

– Таджикский… Но меня издали можно за южанина принять. Хотя глаза не раскосые.

– Это проще… Временно можно, наверное, и прописать.

– А мне постоянная прописка пока и не нужна. Я здесь оседать и жениться не собираюсь.

Паспорт, во избежание эксцессов, был не украден. Он был изготовлен специально в лаборатории ГРУ на имя гражданина Таджикистана. Фотография вклеена намеренно неумело, с несовпадением печати на самом паспорте и на фотографии. Чтобы при проверке украинской милицией возникли вопросы, на которые Иващенко не сумел бы ответить. Таджикский паспорт – это еще один вариант «вызвать огонь на себя». Вернее, подкрепление того, что должно было бы случиться. Лаборатория ГРУ испытывала на этом паспорте новые технологии имитации старения материалов. При этом фотография, в отличие от страниц, реагентами не обрабатывалась, и разницу заметно было невооруженным глазом. Имя и фамилия в паспорте стояли реального лица, гражданина Таджикистана, проживающего в городе Истравшан. И даже учитывалось то, что несколько лет назад Ильхом Сайдулло обращался в паспортный стол по месту прописки после потери старого паспорта при неизвестных обстоятельствах и получил новый. Регистрационные номера паспорта Виктора Юрьевича совпадали с номерами утерянного паспорта. При проверке документа органами украинской милиции это было легко выяснить в течение дня, что бросило бы на Иващенко дополнительную тень. То есть подтвердило бы его криминальные связи. Милиция такие связи, как правило, шибко уважает.