Сергей Самаров - Последний довод

– А я? – спросил Волоколамов-старший. В его голосе слышалось возмущение.

– У наших автоматов только два подствольника. Обойдешься без гранат?

– Я подствольником и пользоваться не умею. Обойдусь, – кивнул Василий, расплываясь в довольной улыбке.

Он, кажется, подумал, что я только одного его сына с собой беру, а его здесь намереваюсь оставить, и от моих слов ожил. Василий по натуре человек упертый. И если взялся драться, будет драться до конца. Я таким его с детства запомнил.

Перед выходом я заглянул в комнату к отцу.

– Папа, приехали Волоколамовы. И сейчас в село въезжает машина с подкреплением для бандитов. Их надо встретить. Мы побежали. Не волнуйся. Все хорошо. Маму я на крыльце тетки Зои видел. Она мне рукой помахала… Я побежал?

Он медленно закрыл глаза.

Это его кивание веками было очень трогательным и показывало, как больно папе быть беспомощным, когда сыну требуется помощь. Более того, наверное, он считал себя обузой…

К школе мы, как я думал, поедем на «моей» машине, но отец с сыном сели в «свою», и я не стал возражать. Оставлять машину перед домом, где лежит больной отец, значит, дом лишний раз «засветить». И без того уже все, кто мог, увидели эти машины. Но ближние соседи могут и промолчать, если кто-то будет задавать вопросы. С ближними у нас отношения всегда были добрые, вот дальние могут и сообщить, кому не следовало бы. Наверняка найдутся и такие, кто сделает это по доброй воле. Подобные люди в любом обществе находятся, нельзя говорить, что предательство сидит в украинцах на генном уровне. И хотя такие утверждения я уже слышал многократно, могу сказать твердо, что все это никак не зависит от национальности. Если человек имеет склонность к «стукачеству», он таким и будет. Если не имеет такой склонности, он под пытками будет молчать. Да, многие украинцы служили в годы войны в полиции. Но и белорусы тоже служили, и русские. И при этом нигде не было такого количества героев-партизан, как в Белоруссии и в Украине. И многие из них погибли под пытками фашистов, но никого не выдали.

Кстати, там же, рядом с домом, в котором ночью спали часовые, стояла еще одна машина, тоже внедорожник, только очень старый, и вообще непонятно какого производителя. Обычная эмблема, которая ставится и на капоте, и на дверце багажника, отсутствовала. Я бы отнес ее к «Ленд Роверу» одного из первых выпусков, но по своей малограмотности в этом вопросе побоялся ошибиться. Свои машины поставили рядом, чтобы все выглядело спокойно и благопристойно, чтобы не было мысли при внешнем взгляде, будто фашисты потеряли контроль над ситуацией. Выйдя из автомашины и осмотревшись, я сразу стал выбирать позицию. Наличие густых кустов делало подъезд к зданию начальной школы опасным. Но бандиты еще не научились осознавать, что стрелять будут не только они, но и по ним тоже. Это беда всех начинающих бандитов. Взяв в руки оружие, они начинают чувствовать себя непревзойденными бойцами, от вида которых все просто обязаны бежать вприпрыжку, прикусывая собственный язык. Однако обучать их в мои намерения не входило. Или мы – или они! Вместе нам в нашем достаточно большом селе тесно. Но мы-то – здешние, мы отсюда родом. А они к Пригожему вообще никакого отношения не имеют, кроме желания насадить здесь свою власть. И потому мы имеем полное право не согласиться.

Для выстрелов из подствольного гранатомета прямой наводкой нашлось сразу несколько мест. Два из них были просто идеальными с военной точки зрения. Но идеальными они были лишь по отдельности. Если использовать оба места, есть возможность из одной точки поразить своего бойца, засевшего в другом месте. Поэтому я выбрал только одно и посадил на эту точку Пашу Волоколамова и его отца в качестве огневой поддержки. Они должны были стрелять сбоку сразу на поражение. Сам же я залег по другую сторону дороги, позади места, где должны обстрелять машину, так, чтобы иметь возможность вести обстрел тех, кто останется жив после выстрела старшего сержанта и пожелает за своей же машиной укрыться.

– Стреляешь без команды, сам выбираешь момент. Не «лягушкой», простая «ВОГ-25». Не торопись, оцени обстановку, – распорядился я как комбат. В самом деле, кому, как не мне, следовало руководить боевыми действиями. Не старшему сержанту же посылать в бой подполковника, своего бывшего комбата. – Василий, ты начинаешь стрелять после Паши, но до того, как они выскочат из машины. Я их с другой стороны «накрою», если им это все-таки удастся.