Лев Пучков - Чистильщик

Резко выдохнув, я вскочил и в три приема провентилировал легкие короткими мощными вдохами, прогоняя боль от удара из потревоженного нутра. «Быки» соизволили обернуться ко мне – наверно, их внимание привлекли странные звуки, мной издаваемые.

– Извините, хлопцы, ей-богу, не хотел! – сожалеюще воскликнул я и с маху зарядил тому, что справа, в челюсть. «Бык» оказался пьян менее, чем хотелось бы, – он ловко увернулся и поймал меня в мощные борцовские объятия. Лягнув того, что слева, в пах, я мощно долбанул «борца» головой в переносицу и тут же, едва он ослабил объятия, два раза забодал его грудной клеткой свое правое колено. Клиент мой, не подавая признаков жизни, рухнул наземь. Его коллега, схлопотавший в пах, корчился от боли на корточках и грязно ругался жалостным голосом. Товарищ на заднем плане – высокий вандаммопоклонник, обещавший Оксане сказочную перспективу нестандартных утех, – на секунду замешкался, не зная, как поступить.

– Слышь, Юр, – проскрипел схлопотавший в пах, рассмотрев меня как следует, – это же тот! Ну, что привалил Саню Бурого на вокзале! А потом, пидар, к Феликсу побежал жалить, скотина! Ты аккуратнее с ним – он отпадный драчун, пацаны говорили!

– А-а-а-а! – зловеще протянул Юра, отступая на пару шагов назад и расстегивая поясную сумку-«кенгуру». – Драчун, говоришь?! Я его на фую видал, бля! – Он вдруг выдернул из сумочки мрачно блеснувший в свете фонаря «ТТ» и наставил его на меня. – Ну че будешь делать? Каратист, бля! Кунфуист, на фуй! К Феликсу вы все бегать мастаки, бля! Нету Феликса – нету! Жаловаться некому! На, сука!!!

Юра зажмурился и нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало. Я, даже будучи пьяным, сумел сообразить – пистолет на предохранителе! Ай, какая оплошность! Если пистолет у тебя не взведен, нельзя целиться в опытного бойца, находясь от него всего в четырех метрах, – пока ты будешь приводить оружие в боевую готовность, боец успеет отобрать у тебя ствол и вставит его куда-нибудь не по назначению.

– Пили мушку, урод! – прохрипел я, кувыркаясь через левое плечо к длинному, который начал лихорадочно возиться с пистолетом, пытаясь взвести его.

Выйдя в полуприсед, я оказался лицом к лицу с длинным и с ходу заехал ему ребром правой раскрытой ладони в горло, одновременно ухватывая его правую руку за кисть и отводя ее в сторону. Нехорошо хрястнул кадык – длинный задергался в конвульсиях и успел два раза оглушительно выстрелить под самым ухом. Действуя по инерции, я коротко рубанул длинного кулаком в висок и, как учили, аккуратно вытащил из расслабленной руки пистолет, удерживая его стволом вверх. Любитель Ван Дамма мягко сполз на землю, не подавая признаков жизни.

Остро запахло порохом – где-то за забором забухали тяжелые шаги, сопровождаемые громкими криками. Я быстро пощупал артерию на шее у длинного – пульс отсутствовал.

– Пи…ц, приехали, – потерянно пробормотал я, обращаясь к ударенному в пах, который ползком отодвигался от меня, подвывая, как волчонок. – Помер Юра…

– УБИЛ!!! УБИЛ!!! – суматошно заорал ударенный. Крик его привел меня в чувство: показав водиле пистолет – для вящей убедительности, чтобы он не вздумал свалить без нас, – я ухватил оторопевшую Оксану за руку, и мы оперативно загрузились в салон.

– Надо ехать очень быстро, – сообщил я водиле. – Могут стрелять вслед…

Водила моментально перегазовал, и спустя несколько секунд мы улепетывали в ночную мглу, оставив позади злополучный ресторан, подаривший мне вторично радость общения с самой прекрасной женщиной мира и летальные осложнения со всей центральной братвой, весьма некстати оставшейся без централизованного командования…

В понедельник хоронили Феликса. Если помните, пятая глава начинается примерно так же, только там речь идет о Ник-Нике. Да, в последнее время жизнь моя стала чрезвычайно насыщенной и богатой приключениями – отчасти по прихоти ПРОФСОЮЗА, отчасти из-за моей собственной безалаберности. То и дело хоронят кого-то из моих знакомых или знакомых моих знакомых, в общем, так или иначе связанных со мной людей. И мне это здорово не нравится – кому понравится, когда вокруг тебя умирают вроде бы неплохие товарищи, которые тебе лично ничего дурного не сделали? Но, увы, помешать этому процессу я не в состоянии – даже при всем желании. Я тут совсем даже и ни при чем, ситуация от меня не зависит. Потому что, с одной стороны, я – солдат ПРОФСОЮЗА и обязан выполнять свою работу независимо от личных качеств клиента и степени его причастности к деструктивному процессу, давно и безнадежно прогрессирующему в нашей многострадальной стране. ПРОФСОЮЗ потратил на меня массу времени и сил и полагает, что я достаточно подкован идеологически, свято верю в правоту профсоюзного дела и не сверну с дороги, которая, как утверждает управление нашей конторы, в конечном итоге приведет к полному избавлению от сволочей-захребетников, паразитирующих на хилой спине российского люда, и полной же декриминализации нашего общества. Если же у профсоюзных деятелей возникнут сомнения в моей лояльности, жить я буду очень недолго – как раз до прибытия бригады ликвидаторов.