Лев Пучков - Чистильщик

– Ну, слава богу, уговорил, – пробормотал прокурор и замер, увидев меня. Качнувшись с пятки на носок, прокурор растерянно развел руками, икнул и спросил: – А ты… ты как здесь, Эммануил?

– Здравствуйте, Виктор Константинович, – доброжелательно произнес я, делая шаг вперед и легонько щелкая прокурора в челюсть, от чего он стукнул коленями о пол и собрался было завалиться на бок. – Нет-нет, родной мой! – Я подхватил его под мышки, затаскивая в массажный кабинет. – Вот, на кушеточку – а тут можете и расслабиться…

Вены на предплечьях прокурора отчетливо прорисовывались синими нитками, и потому инъекция пентонала получилась у меня не хуже, чем у заправской медсестры.

…Прокурор обильно вспотел и стал тяжело дышать – спустя десять минут я записывал довольно внятные ответы на все вопросы.

Показания прокурора оказались уникальными, но я умудрился задать один каверзный вопрос, ответ на который получить не надеялся. Я спросил прокурора, знает ли он что-либо об обстоятельствах гибели моих родителей. Напомню, что мои родители погибли четыре года назад в автокатастрофе. Произошло лобовое столкновение с «КамАЗом», который вырулил на встречную полосу с потушенными фарами. Были сумерки, освещенность трассы почти нулевая… Водила камазный скрылся – потом выяснилось, что этот «КамАЗ» числился в угоне, так что спросить было не с кого… Чуть позже Петрович, член правления ПРОФСОЮЗА, намекал, что они располагают информацией о гибели моих родителей, и обещал когда-нибудь этой информацией поделиться. Оказалось, что в последний период жизни моего отца обуяла острая неудовлетворенность своим положением. Он начал собирать компромат на своего шефа – прокурора то бишь, – и его, этого компромата, хватило бы на три расстрельные статьи без права на кассацию. Водителем «КамАЗа» был некто Коля Подкурнаев – спустя неделю его пришили в камере СИЗО. Заказывал убийство прокурор…

Когда действие пентонала сошло на нет, я пару раз макнул прокурора в бассейн и, убедившись, что он адекватно воспринимает действительность, поинтересовался:

– У вас в доме кабинет имеется? Мне нужны бумага и ручка.

Прокурор утвердительно кивнул – сейчас его бил озноб. Нацедив в один из десятиграммовых шприцев «Смирнова», я слегка прокомментировал:

– Это вытяжка из кошачьего трупного яда.

Прокурор уставился на шприц с некоторой тревогой.

– Одного миллиграмма достаточно, чтобы в человечьем организме возникла необратимая реакция, – сообщил я ленивым голосом. – Противоядия не существует.

Прокурор опять покивал и открыл было рот, чтобы чего-то спросить.

– Я сейчас вас обниму и приставлю эту штуку к боку, – предвосхитил я вопрос. – Затем накину простыню, чтобы никто не удивился, и мы потопаем в дом. Даю слово, что пальцем вас не трону, если будете себя вести как следует.

Спустя три минуты мы оказались в кабинете – по дороге к нам пытались пристать бесхозные длинноногие-грудастые, но хозяин страшно гикнул на них, и дамочки исчезли.

– Где ваш именной карабин? – спросил я. У этих слуг народа обязательно есть именной карабин, а то и целая коллекция дареного оружия.

Прокурор приблизился к длинному металлическому ящику и набрал код. Я подскочил и достал из ящика симпатичный «зубр», богато украшенный серебряной инкрустацией.

– «Виктору Константиновичу Чужестранцеву от Миши Щепичихина с любовью и уважением, в благодарность за совместную службу», – прочел я надпись на серебряной пластине, изящно вживленной в приклад. Коробка с патронами находилась на нижней полке ящика. Зарядив один патрон в карабин, я на всякий случай взял еще два и спрятал их в карман.

– Значит, любят вас, – прокомментировал я, усаживаясь в кресло и делая знак, чтобы прокурор занял свое рабочее место. – Любят и уважают… Оч-ч-чень хорошо!

– Ты собираешься убить меня прямо здесь? – тревожно поинтересовался хозяин кабинета – голос его звучал на удивление трезво.

– Я дал слово, что пальцем вас не трону – если вы будете себя хорошо вести. Пока вы ведете себя хорошо…

– А что ж ты тогда хочешь? – удивился прокурор.

– Берите лист бумаги и ручку, – распорядился я. – Будете писать то, что я продиктую.

Пожав плечами, прокурор положил перед собой лист бумаги, вооружился ручкой и уставился на меня.

Спустя пять минут я закончил диктовать, забрал исписанный листок и вслух прочитал:

«Начальнику УФСБ Новотопчинской области полковнику Кочеткову А. В.