Сергей Самаров - Возраст гнева

— Понятно.

— Идите.

Я видел, как решительно они вышли из квартиры.

Офицеры носили «краповые» береты, следовательно, имели прекрасную боевую подготовку. Конечно, не такую, как в спецназе ГРУ, но ведь и спецназовцы ГРУ не всегда в состоянии выполнить отдельные задачи, которые ставятся перед спецназом внутренних войск. Каждому свое. Но в этом случае офицеры имели более высокую квалификацию, чем я. Работа в городских условиях отрабатывалась у них так же, как у нас действия в полевых условиях.

Выждав время, которое мысленно торопил, я вышел во двор, сел в машину и неспешно тронулся с места. На самом деле очень хотелось «газануть» и затормозить только напротив ее подъезда, резко выскочить из машины и, позабыв захлопнуть дверцу, ворваться в квартиру.

Поворачивая за угол, я заметил, как трое моих помощников один за другим запрыгивают на крыльцо. Не поднимаются по ступенькам, в этом случае их легко можно заметить из окна, а запрыгивают на ступеньки оттуда, где под большим козырьком есть небольшое отделение для очистки мусоропровода.

Я поставил машину на свое привычное место и как бы случайно бросил взгляд на стоящие у другого подъезда «Панамеру» и «Туарег».

Включил сигнализацию, обошел вокруг «Джимни», делая вид, что осматриваю машину. Потряс сумкой, которую взял с собой под пирожки. Сумка самая обычная, хозяйственная, размером с пластиковый пакет, но очень крепкая, из плотной ткани. В сумке лежал кусок фанеры. От пули он, конечно, не защитит, но от ножа — вполне.

Пробить ножом шестислойную фанеру можно только очень сильным ударом с близкого расстояния, когда сам лист плотно прижат к ровной поверхности или зафиксирован за края. Я собирался выставить фанеру навстречу ножу, и пусть противник попробует ее пробить. Наверняка нож застрянет, и вытащить его будет сложно. А в это время я начну действовать руками. Они у меня умеют работать быстро и эффективно. Иногда даже эффектно.

Я неторопливо поднялся на крыльцо и набрал на домофоне номер квартиры.

— Кто там? — послышался испуганный голос капитана Сани.

Именно испуганный. И немудрено, если рядом маячит физиономия башибузука Мервана. Такого кто угодно испугается. Своей хрипотой капитан Саня хотела предупредить меня о засаде и одновременно просила о помощи. Больше ей надеяться было не на кого.

— Капитан частного сыска.

— Заходите…

Дальше все шло своим чередом. Сработал домофон, щелкнул замок, я открыл тяжелую металлическую дверь, пропустил в подъезд «краповых», затем вошел сам. Неслышно ступая ногами, обутыми в тяжелые берцы, офицеры походили на охотников, почуявших близкую жертву.

Поднялись на второй этаж. Стараясь не попасть в поле зрения дверного «глазка», подполковник и майор затаились на лестничной площадке между этажами рядом с бетонной трубой мусоропровода, а капитан прижался к стене за моей спиной. Благо комплекция позволяла. Переведя дыхание, я нажал на кнопку звонка.

В том, что в меня начнут стрелять сразу же, как только откроется дверь, я сильно сомневался. Стрелять в подъезде жилого дома значило моментально засветиться и поднять тревогу. В этом случае вполне можно было обойтись ножом. А к этому я был готов. Я стоял не прямо напротив двери, а немного сбоку, с той стороны, куда она открывалась. Это предполагало, что для нанесения полноценного ножевого удара бандиту придется широко распахнуть дверь.

Я эту тактику знал хорошо. Распахивается дверь, наносится удар, нож остается в теле, меня, не имеющего сил к сопротивлению из-за болевого шока, хватают за шиворот и втаскивают в прихожую, чтобы избежать кровавых следов перед дверью. А дальше спокойно добивают и расправляются с капитаном Саней. Свидетелей в таких делах оставлять не принято.

Еще отъезжая от своего дома, я больше всего опасался, что капитан Саня проявит характер и решится на открытое сопротивление. Она на такое способна. Это я своими глазами видел в день нашего с ней знакомства, когда бандиты пытались убить капитана Саню, и убили бы, не вмешайся в дело я, инвалид с реабилитационной палочкой.

Попробует сопротивляться, желая меня спасти, — точно убьют. И то, что после этого я убью их, положения не исправит. А решиться на сопротивление Радимова может или от недоверия к моим боевым способностям, хотя имела возможность многократно убедиться в обратном, или при подозрении, что я не понял ее телефонного звонка. Конечно, у нее оставалась надежда на то, что я, даже не подозревая о засаде, смогу с этой засадой справиться. При этом капитан наверняка предполагала, что я догадаюсь прихватить с собой «краповых», которые, она это знала, должны были находиться у меня.