Сергей Самаров - Возраст гнева

Наверняка подполковник Скоморохов знал больше. Как разведчик, пусть и в отставке, он умел собирать отдельные слова и понятия и складывать их в одно целое, формируя правильный вывод. Он не выложил свои соображения полковнику Свекольникову или подполковнику Лихачеву, когда те домогались этих сведений, Скоморохов не хотел подставить людей, которые ему доверились. Если бы он что-то сказал следователям, то это наверняка знала бы и капитан Радимова, а через нее и я, поскольку Саня проявляла обо мне постоянную заботу. Она обязательно постаралась бы помочь мне определить вербовщиков, не подставляясь под возможное покушение.

И если Сарафутдинов с товарищем даже предлагали самому Скоморохову войти перед отъездом в их команду, как мне сообщил при первой встрече сам Виктор Федорович, то разговор о вербовщиках должен был бы зайти обязательно. Но у Скоморохова со мной сложились совсем не такие взаимоотношения, как со следователями ФСБ, и потому хотелось надеяться, что он будет более откровенен и даже захочет в меру своих сил помочь мне в поиске.

Я показал Виктору Федоровичу фоторобот.

— Да, такого легко запомнить, — согласился отставной подполковник и одобрительно посмотрел на жену. И не удержался от шутки в армейском стиле: — Всегда-то бабы на мужиков пялятся. Особенно на таких красавцев. Ну и вкус у тебя, Аглая…

Аглая Николаевна принесла нам, снова усевшимся в те же кресла, чай с печеньем. Сама села на стул с торца журнального столика. Я не стеснялся при ней вести разговор, потому что до кухни от столика пять шагов, и женщина в любом случае слышала бы нашу беседу.

— Виктор Федорович, хочу вас спросить о втором вашем знакомом, который не вернулся вместе с Сарафутдиновым. Про него что-то известно?

— Я знал, что вы заговорите об этом. И постарался все вспомнить и проанализировать, чтобы нарисовать вам максимально подробную картину. К сожалению, я знаю об этом деле только от самого Равиля Эмильевича и от полковника Свекольникова. Но у полковника практически нет информации или он просто не посчитал нужным ею делиться.

Равиль Эмильевич расстался с Александром Рахимовичем Киреевым — это бывший капитан нашего областного ОМОНа — еще на границе Турции с Сирией. Их в разные места отправляли с разными людьми. И больше он ничего о нем не слышал. Им обоим на границе дали новые sim-карты. За их, кстати, счет. И они даже созвониться не могли, потому что не знали новые номера друг друга. Им сказали, что это обычная практика для обеспечения безопасности. Я это могу понять. Так, наверное, сам бы на месте проводников поступал. Услуги проводников они тоже, кстати, оплачивали из своего кармана. Им дали только координаты людей, к которым следует обратиться.

— Кто дал? — спросил я, стараясь казаться не слишком навязчивым.

— Вот этого я не могу сказать — не знаю. Насколько я понимаю, кто-то из прихожан здешней мечети. У нас в городе две мечети — традиционная и салафитская, так ваххабиты себя называют — салафиты.

— Это я знаю по Дагестану. Хотя слышал, что это не совсем одно и то же, и между учениями салафитов и ваххабитов существует определенная разница. Хотя для большинства непосвященных это одно и то же. Даже для большинства мусульман. Но богословы разницу видят, хотя и небольшую. Не принципиальную.

— Вот и отлично, что ты даже с такими тонкостями знаком. Насколько я знаю, Равиль Эмильевич и Александр Рахимович сами познакомились в салафитской мечети. До этого они друг друга не знали. Хотя и тот и другой были знакомы со мной, потому что я проводил занятия по боевой подготовке и в отряде спецназа внутренних войск, и в областном ОМОНе, и в клубе электролитного завода, где тренировал своих парней Равиль Эмильевич. Туда, кстати, и Киреев часто заходил, как он сам говорил, жирок сбросить. Меня попросили вести такие занятия, я от скуки согласился. Когда пенсионер сохраняет привычки к организованной жизни, у него всегда остается свободное время, хотя многие пенсионеры и говорят, что свободного времени у них было больше, когда они работали. Но я не буду отвлекаться. Что тебя еще интересует? Спрашивай…

— Я помню, вы говорили, что они и вам предлагали к ним присоединиться.

— Да, было дело. Но я категорично отказался. Сказал, что, если бы еще были силы, я бы служил. А когда сил не стало, когда почувствовал, что отдача от меня уже не та, что раньше, вышел на пенсию. Правда, несколько раз мы к этому вопросу возвращались. Меня ненавязчиво пытались убедить в том, что всей мировой цивилизации поставлен бесповоротный диагноз и лечить эту цивилизацию бесполезно. Ее надо просто заново строить.