Валерий Горшков - Поздняя исповедь

А оставшийся на месте Тихий, молча давясь от ярости, смотрел вслед Мальцеву с такой открытой неприязнью, словно хотел прожечь в его спине дыру размером с кулак. В сузившихся бесцветных зрачках старика плескалась ядовитая злоба.

Только что его, заслуженного человека, в присутствии рядовых жлобов обозвали сявкой и прыщом на жопе. И намекнули на тонкую кишку, на случай если у дедушки вдруг появится необдуманное дерзкое желание поквитаться с могущественной, насчитывающей несколько сот боевиков группировкой.

Вот ты и дождался своей «черной метки», Тихий. Решай: или признать поражение и побитой собакой, поджав хвост, отойти от дел, заползти под диван и там зализывать раны, или ответить на вызов по полной программе. Как требуют жесткие воровские понятия, от которых ты когда-то отказался.

В боковом кармане Тихого громко запищал, завибрировал сотовый телефон. Степаныч вспомнил, что забыл отключить сигнал, хотя собирался это сделать перед посещением храма божьего. Матюкнувшись, старик торопливо достал крохотную трубку в янтарном корпусе и нажал на кнопку соединения.

– Слушаю.

– Олег Степанович, это Бульдог! – рявкнул мобильник голосом шефа службы безопасности Клычкова. – Только что мне с интервалом в три минуты отзвонились наши коммерсанты – директор компьютерного салона «Кронверксофт» и хозяин автостоянки на Народного Ополчения! На них только что, практически одновременно, круто наехали! По полному беспределу! Вломились малолетки, сучары бритые, выгребли всю наличность, до кучи надавали по роже и заявили, что отныне барыги будут максать Фиксе!

– Т-твою мать! – голос Тихого заметно дрогнул. Вот вам и вторая часть мерлезонского балета. Новгородский Бык, которого они искали, сам объявился. Без страха, нахрапом прет. Чувствует, отморозок, за спиной надежную стену. Значит, наглец Саша решился на наезд по всему фронту. Блицкриг решил устроить!

Предчувствие матерого битого волка не обмануло Тихого. Пошла раздача. Времени на размышления уже нет. Впрочем, он все для себя решил полчаса назад.

– Не нервничай, Пал Палыч, – как можно тверже произнес униженный патриарх. – Через двадцать минут я буду в Озерках, там и обсудим, как нам быть.

– Это еще не все, – обреченно вздохнув, глухо проговорил бывший опер. – Алена сбежала.

– Что?!! – позабыв об окружавшей его толпе бандитов, во весь голос рявкнул Тихий. – То есть как – сбежала?! Где?!

– На «Ленэкспо». Вошла в женский туалет. Тимур, разумеется, остался снаружи. Кто ж знал, что девчонка пролезет в окно и слиняет! Я уже отдал распоряжения, ее ищут…

Тихий покачнулся – так сильно невидимая рука в стальной перчатке сдавила его изношенное, уже пережившее один инфаркт сердце. Лики на иконах в золоченых окладах поплыли перед глазами старика. Если бы не телохранитель, вовремя подхвативший оседающего хозяина под локти, Тихий наверняка не устоял бы на ногах и рухнул на каменный пол храма. Как бесформенный кусок мяса, из которого все та же железная рука выдернула позвоночник.

– На воздух, папа! Я помогу, держись!.. Все будет ништяк! – Виталий торопливо сгреб старика в охапку и, провожаемый любопытными взглядами загудевших по-пчелиному гостей Пузыря, поволок с трудом передвигавшего ватные ноги Степаныча к выходу.

– Я сейчас буду, – прохрипел в трубку Тихий, спрятал мобильник и снова схватился за сердце: «Господи, как больно! Зачем она сбежала?!»

Сгрудившиеся у колонны менты в штатском, опередив всех, бросились к тяжелым дубовым дверям и открыли их, выпуская парня, осторожно ведущего под руку бледного как полотно рецидивиста Белова.

– Может, вызвать «Скорую»? – спросил с искренним участием накачанный не хуже Шварценеггера старлей Томанцев.

– Отвали, ментяра, – смерив здоровяка испепеляющим взглядом, слабо огрызнулся известный каждому сотруднику спецподразделения МВД семидесятитрехлетний авторитет. – О себе лучше позаботься, пес.

– Вот и мечи бисер перед свиньями, – громко выплюнул вслед Тихому один из громил в черных очках. – Уже одной ногой в могиле, хрен старый, а все туда же, пальцы веером!

– Горбатого только пуля исправит, – согласился Томанцев-младший, не упускавший из виду, как ненавязчиво смыкаются совсем близко ряды угрюмых братков.

– Пойдем, мужики. Невесту и без нас поздравят, – хмыкнул старлей. – Жаль, не по-христиански ставить раком господ бандитов прямо в храме. Впрочем, еще не вечер…

Повернувшись лицом к сверкающему за бычьими затылками сусальным золотом алтарю, омоновец не спеша перекрестился и вслед за стариком и его телохранителем с достоинством покинул храм. Трое в черных очках последовали за Томанцевым. Миссия психологического давления на братков была завершена. Теперь весь оставшийся вечер дорогие гости будут сидеть как на иголках, плоско остря, натянуто улыбаясь сквозь зубы и ежеминутно косясь на дверь в ожидании внезапного налета «маски-шоу» на снятый до утра ресторан. «Всем оставаться на местах, суки! Милиция!» И уйти – не уйдешь, Пузырь быстро смекнет, что гость струсил, и кусок в горло не полезет. Ладно еще, если прямо за столом накроют, а если голого, в бане?