Валерий Горшков - Поздняя исповедь

Резко закончив свою удивительную историю, буквально прилепившую к окошку посерьезневшего Реаниматора, паренек как ни в чем не бывало отвернулся и сделал вид, будто ковыряется в коробках с товаром, пересчитывая пакеты с соком и бутылки с минеральной водой.

– Корешок, ты меня здесь видел когда-нибудь? – строго спросил Леха, перед тем как отойти. – Подумай, советую.

– Вам что, сигареты или пивка?! – обернувшись, парень приподнял брови и посмотрел на Реаниматора как на случайного покупателя-автомобилиста, словно видел его впервые в жизни.

Леха удовлетворенно хмыкнул, кивнул и направился к джипу.

Значит, видеостудия, где снимают порнушку и прочую мерзость, все-таки здесь, под боком. Вряд ли камера перед входом в коттедж оснащена системой ночного видения. И фонаря рядом с воротами нет. Притупилась у барыг бдительность от долгой безнаказанности, факт. Впрочем, о чем это он, сейчас белые ночи, в двенадцать ночи светло, как днем. Что ж, это не великая помеха… Кстати, любопытно, на кой ляд мини-вэн по ночам в лес ездит? Не за грибами же.

Страшная догадка пришла сразу, и Леха, за плечами которого было много такого, о чем не говорят вслух, все равно ощутил, как по спине пробежала ледяная волна.

Он тяжело ввалился в джип, переглянулся с Лобастым, закурил и скомандовал:

– Давай назад в Питер. До вечера забот хватает. С папой надо вопрос о Северном рынке перетереть, пока он не свалил. Ты в курсе, Петрович сегодня к трем часам на венчание к Пузырю поедет, в Троицкий храм.

– Знаю, его Зверь с братвой сопровождать будет. А мы к шести, думаю, с делами закончим, – медленно проговорил Лобастый, внутренне уже ликуя от предчувствия поживы. Выходит, прав оказался барыга?

Бритый отморозок Верзила, уронив челюсть, подозрительно быстро для своего носорожьего интеллекта что-то сообразил, радостно хрюкнул и заерзал джинсовой задницей на мягкой коже сиденья.

– Когда закончим, то чуток переоденемся и вернемся, – помолчав, процедил Реаниматор сквозь зубы, медленно выдыхая сизый дым. – Зайдем к господину режиссеру в гости. Без приглашения.

– Ну, а если круто повезет, даже сможем поприсутствовать на съемках! – оскалился Лобастый, до упора вдавливая педаль акселератора.

Сзади мерзко, глумливо захихикал, потирая потные ладони, Верзила.

Со стороны застывшие у алтаря Троицкого храма молодожены смотрелись как пара клоунов в цирке. Толстый и Тонкий. Это сравнение сразу пришло на ум Тихому, едва он увидел брачующихся, и несколько его позабавило, на минуту вырвав из плена прочно засевших в голове неприятных мыслей. Действительно, разменявший пятый десяток, низкорослый и очень упитанный Пузырь, которому как нельзя более соответствовало его погоняло, и совсем еще юная, высокая, очень худая и плоскогрудая невеста выглядели рядом друг с другом на редкость смешно. Как ожившая карикатура на тему «Неравный брак».

– И где он ее, такую прозрачную, только откопал? – словно по заказу, как раз в эту минуту прорвавшись через церковные песнопения, послышался сбоку, из толпы приглашенных, надменный басок.

Тихий повернулся и с интересом посмотрел на стоявшего у колонны крепкого, атлетического сложения красивого мужика, который с презрительной ухмылкой глядел поверх голов и зажженных свечей на неумело прикладывавшихся к подставленной священником иконе новобрачных. Судя по внешнему виду – видневшейся из-под воротника тонкой белоснежной рубашки «голде», демонстративно засунутым в карманы брюк рукам и специфическому взгляду, – этот здоровяк, как и все присутствующие, наверняка принадлежал к питерской братве. А точнее, к ее верхушке. Рядовых быков на свадьбу авторитета если и пускают, то лишь в качестве охраны.

У этого же была своя свита – тройка шкафов, даже в полумраке храма не снимавших квадратные темные очки. Но, как ни странно, Степаныч видел атлета впервые. Наверное, кто-то из новых, не так давно приподнявшихся и занявших ступеньку уровнем выше боевиков, подумал Тихий. Надо же, не боится бросаться такими словами, когда вокруг немерено братков из окружения Пузыря…

– Так они с самого ее детства знакомы, – проявил редкую для своего статуса осведомленность один из телохранителей атлета. – Это его двоюродная сестра, прикинь!

– Ни хрена себе, – фальшиво удивился здоровяк и, словно культурист на подиуме, поиграл проступавшими под огромного размера пиджаком грудными мышцами. – Это же грех, кровосмешение!