Леонид Влодавец - Московский бенефис

— Это уже не твоя забота. Ну-ка, проверь по комитетским данным, кто есть господин-товарищ Дональд Салливэн. Если он не цэрэушник, то, может, быть, вам с ним стоит пообщаться…

— Ты думаешь, он здесь еще? Шесть лет прошло. Могли в другой город или в другую страну перевести…

— Здесь он. Никуда его не переводили. Я знаю его. Он и к нашему Центру трансцендентных методов обучения подбирается. На старой московской квартире у меня автоответчик поставлен. Раз в неделю все напоминает, что желал бы встретиться и поговорить. Въедливый писака.

Чудо-юдо пробежался пальцами по клавиатуре, выискивая досье на Салливэна.

— Нет, все у него по-старому, — еще раз убедился отец.

— Ну и что дальше?

— Позвони и представься корреспондентом газеты «Бред наяву». У меня там главный редактор знакомый. Они всякие статьи о снежных человеках, НЛО, Бермудских треугольниках собирают. И об экстрасенсах тоже.

Телефон корпункта «Today review of Europe» (там же, судя по всему, была и квартира Салливэна) мы обнаружили быстро. У отца в кабинете было несколько независимых друг от друга телефонных входов, поэтому модем отключать не пришлось.

Телефончик у Чудо-юдо был хитрый, рассчитанный на умных и богатеньких людей, которые имеют в своих телефонных аппаратах определители номеров. У нас тоже был такой определитель. Но, кроме того, у нас была и система защиты от чужих определителей. Если нам просто не хотелось показывать тому или иному человечку, откуда ему звонят, то мы включали первую степень защиты и на табло определителя наш абонент не мог ничего прочитать. Но если нам требовалось не только не высвечиваться, но и надуть того, с кем мы разговаривали, то включалась вторая степень защиты. Наш аппарат выдавал на табло определителя любой липовый номер. Например, номер телефона редакции «Бреда наяву». Так мы и сделали, Ибо у мистера Салливэна не должно было появиться каких-либо лишних сомнений. Порешили также, что представляться я буду Коротковым, потому что, во-первых, фамилия Бариновых не должна высвечиваться, а во-вторых, потому, что в «Московской правде» сотрудничает корреспондент с точно таким же именем и фамилией, как у меня, — Дмитрий Баринов. Салливэн, в принципе, мог с ним где-то встречаться или беседовать по телефону и, услышав голос незнакомца, называющегося Бариновым, непременно насторожился бы.

Итак, я потюкал пальцами по кнопкам, набирая номер корпункта.

— Алло! — отозвался мужской голос, в котором иностранный акцент почти не прослеживался.

— Мистер Салливэн? — спросил я.

— Я слушаю, — Салливэн очень хорошо говорил по-русски, а потому моезнание английского не понадобилось.

— Вас беспокоит корреспондент газеты «Бред наяву» Николай Коротков. Я с некоторым опозданием прочел вашу публикацию 1988 года о землетрясении в Армении. Там вы упоминали об экстрасенсе Белогорском, помните?

— Да, я помню, господин Коротков. Я мог бы вам о нем рассказать подробнее, но, к сожалению, у меня сейчас нет времени. Мне через двадцать минут надо быть на небольшом приеме, и если я опоздаю хотя бы на десять минут, то мне будет очень неудобно. Завтра в одиннадцать утра я буду на одной пресс-конференции, может быть, вам удобно будет туда подъехать? Там вход свободный.

И он дал адрес, куда. Я вовремя нажал кнопку встроенного в телефонный аппарат диктофона и записал этот адрес, не разыскивая записную книжку и карандаш.

Чудо-юдо связался со своим другом-редактором, и тот пообещал, что в десять утра корреспондентское удостоверение будет у меня на руках.

ВСТРЕЧА НА ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ Утром мне пришлось вставать рано, чтобы Лосенок успел меня отвезти к Соломонычу, а тот сделал из меня Короткова. Дальше я покатил своим ходом, в десять заехал за удостоверением к главному редактору «Бреда наяву», а еще через час добрался до какого-то бывшего красного уголка, расположенного в полуподвале обветшалого дома постройки тридцатых годов. Именно это заведение находилось по адресу, который мне сообщил Салливэн.

Вход был действительно свободный, несмотря на то, что у дверей прохаживался охранник с милицейской дубинкой у пояса, а в предбаннике, перед входом в зал, сидела какая-то девочка, регистрировавшая всех прибывающих и при этом просматривающая удостоверения. Эта же девочка раздавала всем пресс-релизы.

Народу, то есть представителей прессы, было человек двадцать, не больше. Примерно половину составляли импортные: японские телевизионщики готовились вести видеозапись, скучный толстый немец оглядывал пожелтевшие плакаты времен «перестройки», украшавшие стены запыленного зала, два или три фотографа прикидывали освещенность. Мистера Салливэна я увидел позднее и сразу же узнал по фотографии в газете шестилетней давности. Он был одет в джинсовый костюм и подстрижен, как морской пехотинец времен Вьетнама. Дымчатые очки в тонкой позолоченной оправе придавали ему интеллигентность, но дядя это был крупный, увесистый и, несмотря на свои полсотни лет с гаком,