Александр Тамоников - Ночные диверсанты

— На это все указывает, Эдуард Романович. В душу мертвым и покалеченным не лезли. Слесаренко, которого мы допрашивали… гм, на природе, всего лишь связник. Вас что-то удивляет?

— А тебя нет? Я до сих пор считаю, что украинцы и русские — братья, неразлейвода. Их больше связывает, чем разъединяет. У нас у всех там родственники. И у них у всех — родня в России. Почему так вышло…

— Все сложно в этом мире, товарищ полковник… — Вадим не удержался, зевнул.

— Сложно, говоришь? Ну-ну… Ладно, спи, герой. И пусть тебе приснится работа после выхода из краткосрочного отпуска.

Ему ничего не снилось. Он даже не спал. Собрался, покинул предутреннюю базу. На этой окраине Красногорска помимо частного сектора было несколько жилых пятиэтажек. В одной из них на первом этаже Вадим снимал однокомнатную квартиру. Мебели в «майорских хоромах» был самый минимум, порядок наводился нечасто. Жилье считалось временным. Начальство обещало выделить когда-нибудь приличную квартиру в Красногорске или даже на окраине Москвы как особо ценному сотруднику, чтобы он мог перевезти сюда семью и зажить нормальной жизнью. Это было даже не смешно. Сначала он верил высоким обещаниям, потом относился к ним с иронией, потом — со злобным сарказмом. Квартиры получали те, кто пороха не нюхал. Многие даже покупали. Те, кто попроще, брали ипотеку, влезая в пожизненную кабалу («Ипотенты несчастные», — подтрунивал он над ними). Тянулись месяцы, служба проходила энергично, с огоньком, бытие же вне службы было серым, унылым и исполненным голубиной тоски…

Товарищ полковник, видимо, издевался. Трое суток, чтобы съездить домой и хорошенько отдохнуть? Отличный реабилитационный отпуск. Дом его находился за три с половиной тысячи верст, в «заснеженной» Сибири, в «непроходимом» полуторамиллионном городе. Там он родился, оттуда призывался, там проходил дальнейшую службу — сначала в Отдельной бригаде Бердского спецназа, а после ее расформирования — в Отдельной бригаде спецназа ГРУ, дислоцирующейся в Новосибирске. Оттуда и начал полтора года назад колесить по стране и ближайшим окрестностям, выполняя задания Родины. В Новосибирске была семья — аж до 2010 года. Нормальная семья — красавица-жена, дочка. Маринке в тот год исполнилось девять. Жена Наталья погибла в теплую июльскую ночь, когда в отсутствие Вадима понеслась на своей легковушке к подруге, которая вот-вот должна была родить. Позже выяснилось, что никакой спешки не требовалось, но у Натальи имелось собственное мнение. Страшная авария произошла в 3 часа ночи на Советском шоссе. Водитель на личном самосвале возвращался ночью с работы. Почему у него оказался поднят кузов? Спать хотел, случайно нажал или само сработало? И сколько он проехал в таком положении? Позднее следствие установило, что датчика поднятия кузова в кабине не было! Нормальная китайская техника. Он снес этой задранной махиной крытый пешеходный мост, висящий над шоссе. Кузов оторвался. Рухнувшие конструкции виадука раздавили самосвал, а вместе с ним и юркую легковушку с женщиной-водителем, которая пошла на обгон… Было страшное месиво, спасатели работали весь остаток ночи, чтобы извлечь тела и освободить проезд. Погибли двое — водитель самосвала и женщина в раздавленной легковушке. Опознавать было практически нечего, но Вадим опознал. Начальство предоставило десять дней отпуска, из которых неделю он беспробудно пил, а потом пытался выбраться из депрессии. Наташа была в этом мире самым близким существом. Даже по прошествии лет он не мог осознать, что она умерла. Маринке исполнилось уже девять, и скрывать от нее трагическое происшествие было глупо. На выручку пришла одинокая двоюродная сестра Вадима, живущая в том же городе. Матерью не стала, но ребенок всегда находился под присмотром. Маринка оправилась только через год, но осталась замкнутой, нелюдимой, росла грубиянкой. Помогли психологи, к которым ее таскали на аркане. Стали появляться друзья, интересы, улучшились оценки. Но язвительное отношение к миру осталось и только шлифовалось. А когда Вадима перевели из местной бригады в Федеральную службу противодействия террору и он практически перестал бывать дома, она окончательно превратилась в ходячую иронию. Общались по телефону. Приезжал в Сибирь он редко — с такими ценами не наездишься. Да и времени свободного хронически не хватало. Маринка истекала желчью — рановато для такого возраста. Однажды заявила: мол, ей не нужен такой отец, которого она практически не видит. ЭТО НЕНОРМАЛЬНО. Ты либо появись и не исчезай, либо исчезни и не появляйся. И ей плевать, что он там Родину защищает (которая и без него как-нибудь проживет), лучше бы он собственную дочь защищал от жестокого мира! В принципе девочка была доброй, но иногда находило, и он сам не знал, как себя вести…