Альберт Байкалов - Час последнего патрона

Немного поколебавшись, он вошел в следующие двери и щелкнул выключателем. Здесь было трое доноров. На ближней к нему кровати лежал Зелимхан. Он тоже был тщательно выбрит, открыл глаза и посмотрел на него осмысленным взглядом.

— Ты?! — едва слышно просипел брат.

— Здравствуй, — выдавил из себя Вахид.

— Но как ты здесь оказался? — проговорил Зелимхан одними губами.

— А ты? — спросил Вахид, вглядываясь в валившиеся глаза и удивляясь тому, как за считаные дни может постареть человек.

— Посмотри! — Зелимхан с трудом, словно свинцовую, приподнял руку и сдвинул простыню в сторону.

Увидев гигантский порез на боку, Вахид сжал кулаки.

— Почему ты в сознании? — спросил он.

— Некогда объяснять. Уходи немедленно! Они уже забрали у меня почку и сейчас собираются вырезать еще что-то. Ты спросил, почему я в сознании. Так вот знай, они еще не все у меня взяли. Поэтому мне делают лишь половину укола. Эти шакалы говорят, что любая химия опускает цену на органы. У остальных просто не подходит сердце. Они обречены.

«Какое кощунство! — Вахид стиснул зубы. — Если рассуждать по логике этих нелюдей, то и барана надо резать не сразу, а по частям. Тогда и мясо будет всегда свежим!»

— Чеченцев они боятся забирать, крадут только раненых. А те мусульмане, которые едут из Европы, сразу попадают на стол! Ты понимаешь?

— Да! — подтвердил Вахид, размышляя, как быть дальше.

— В соседней палате курдские женщины. Это просто бизнес. — Он облизал пересохшие губы. — И мы с тобой тоже. Помнишь груз из музея?

Зелимхан за короткий срок на собственной шкуре понял, что ИГИЛ является всего лишь огромным механизмом по зарабатыванию денег.

— Тихо, — попросил Вахид и слегка наклонился к нему. — Мы уйдем вместе.

— Не выйдет! — Зелимхан сморщился, но тут же снова взял себя в руки. — Я все равно не выживу. Мне даже дышать больно. А что будет, когда обезболивающее перестанет действовать?

— Не говори глупости! — повысил голос Вахид. — По дороге я найду наркотик, а в Турции отдам тебя в лучшую клинику.

— Ты не знаешь, — Зелимхан втянул ртом воздух, словно он был раскален. — Нас там не ждут.

— Тебе нельзя говорить. — Вахид огляделся. — Где твоя одежда?

— Зачем она мне? У меня хотят забрать сердце.

— Что ты такое говоришь?

— Не перебивай! — Голос чеченца вдруг окреп, в глазах появился гнев. — Ты должен убить меня!

— Не смей даже думать об этом!

— У меня телефон. Там номер брата Аслана. Передай ему, что я умер как мужчина, — шептал Зелимхан. — И еще скажи, пусть даже не думает идти воевать. Ты же видишь. Ничего хорошего. О каком халифате речь, если даже здесь на всем делают бизнес? Я совершил глупость. Мои близкие не одобряли моего решения и собирались вернуться на родину. Скажи, теперь им снова закрыта дорога домой?

— Почему? — удивился Вахид.

— Я слышал, что родственников таких людей, как я, на родине не принимают, — проговорил Зелимхан и покрылся крупными каплями пота.

— Это неправда, — заверил его Вахид. — Я позабочусь о том, чтобы их не спрашивали за тебя.

— Но ты сам в таком же положении. Не обещай.

— Будь спокоен, — заверил его Вахид и слегка наклонился к лицу Зелимхана. — Я позабочусь о том, чтобы твои родные вернулись на родину.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Зелимхан.

— Я не тот, за кого себя выдаю. Твой отец — родной брат моего отца.

— Ты шутишь?

— Зачем мне врать? — с тоской спросил Вахид. — Асланбек его зовут.

— Как это понимать? — Несчастный вдруг просветлел лицом и улыбнулся задрожавшими губами: — Брат! Вахид! Отец много рассказывал о тебе.

— Я здесь для того, чтобы такая зараза, как ИГИЛ, не распространялась по миру.

Удар ножа в самую грудь Зелимхана поставил точку в этом разговоре. Вахид вытер лезвие о матрац и некоторое время сидел, глядя на улыбку, застывшую на губах. Потом он встал, закрыл покойному глаза и натянул простыню на лицо.

Крыша за ночь немного остыла. Луна скатилась к горизонту и стала больше.

— Ты уверен, что мы справимся до наступления рассвета? — тяжело дыша, спросил Усман.

Подъем на чердак и прогулка по крыше дались ему с трудом.

— Раз иду, значит, на что-то надеюсь, — ответил Вахид. — Должны успеть.

— Может, так уйдем? — осторожно предложил Усман.

— Как ты можешь такое говорить? — изумился Вахид. — Он мой родственник и чеченец! Представь себя на моем месте. Как жить потом с таким грузом?

— Извини. Война стала порождать в наших головах глупые мысли.