Максим Михайлов - Место действия – Южный Ливан

– Спасибо, "Самум", конец связи.

– До встречи, "Голубь", конец связи.

Оглянувшись на нетерпеливо переминающегося на месте Волка, Фашист подтверждающе кивнул головой и принялся не спеша запихивать рацию обратно в карман разгрузки. Волк, не дожидаясь его, махнул рукой Абдам, все, хватит стоять, двинулись. Абд-первый коротким рывком за ворот куртки потянул за собой раненого изика, второй, подхватил его под здоровое плечо, вроде двинулись, даже достаточно ходко получилось. Абд-первый шагнул вперед, задавая направление и темп движения, оба пленника, понукаемые Абдом-вторым, тронулись вслед за ним. Сам Абд-второй, пристроился замыкающим короткой цепочки, перетянув автомат на грудь и постепенно переходя с размеренной экономной трусцы на все более быстрый бег. Волк знал, что оба Абда могут вот так вот бежать часами, не останавливаясь, будто заводные игрушки, до тех пор, пока не разожмется окончательно, закрученная ключом пружина, пока совсем не оставят силы. Вот только поможет ли это умение сейчас, когда соревноваться в скорости и выносливости им придется с бронетехникой тревожной группы. Что линия условной границы ничуть не смутит израильтян, он даже не сомневался. Тут надо отдать евреям должное, за своими пленными, убитыми или ранеными, эти парни полезут даже к чертям в адское пекло, не то, что на сопредельную территорию. Так что надо спешить, скорее добраться до ожидающих в условленном месте машин, может это хоть как-то уравняет шансы. Пленные изики выглядели более-менее молодыми и спортивными на вид, так что, глядишь, и смогут поддерживать заданный Абдами темп, несмотря на контузию и ранение. В себе и Фашисте он, понятно, не сомневался, не такое приходилось выдерживать. Пятикилометровый марш-бросок в полной выкладке оба воспринимали не более чем легкую разминку. Тревожило другое, теснилось камнем в груди, давило на сердце, принятое единолично решение о запросе "ливня". Этим кодовым словом обозначался массированный обстрел из минометов и "катюш" всей передовой линии израильских позиций в секторе: их казарм, укрепленных пунктов, военных городков, а до кучи и гражданских кибуцев и маленьких городов расположенных в зоне досягаемости ракет. "Катюшами" здесь по привычке называли любые реактивные системы залпового огня, так что не стоит обольщаться, вспоминая некогда грозное, но давно устаревшее оружие Второй мировой. Иные из так называемых "катюш" вполне могли по своим техническим характеристикам представлять угрозу даже для тех городов и поселений северного Израиля, что находились в двадцати-тридцати километрах от границы. А ведь кроме подразделения Насер, на вооружении которого состоят "катюши" имеются еще и подразделения имама Рада и 1400, оснащенные тяжелыми ракетами "Фаджар" и "Зильзаль", эти вполне долетят при необходимости до самой Хайфы. Маловероятно, конечно, что их задействуют в запрошенном "ливне", ну да лиха беда начало. Израильтяне, само собой, в долгу не останутся, можно не сомневаться, что в ответ на огневой налет, незамедлительно последуют массированные ракетно-артиллерийские и бомбо-штурмовые удары, по всем известным позициям и укрепрайонам боевиков "Партии Аллаха", вполне возможно даже что не только по приграничным. Реакцией будут обстрелы Хайфы и Кирьят-Шмоны, так и пойдет потом по нарастающей, а остановить раз запустившуюся военную машину, обычно бывает ох как нелегко!

С другой стороны у группы сейчас не было реально другого выхода. Если не отвлечь внимания приграничных частей израильской армии, то шансы уйти в глубь ливанской территории у них более чем призрачные. Так почему он, Волк, должен больше переживать о каких-то совершенно незнакомых ему людях по обе стороны границы, тех, что уже несколько десятков лет не могут поделить узкую полоску земли вдоль морского побережья, с тупым упорством баранов убивающих друг друга в постоянных войнах? Тем более на чашу весов поставлены его собственная жизнь и жизни доверившихся ему бойцов. Эти четыре жизни субъективно много дороже для него, чем сотни и даже тысячи других, к тому же за одну из них и так уже очень дорого заплачено. Он грустно улыбнулся про себя, когда в голову пришла эта мысль, вспоминая, какой ценой пришлось выкупать свою шкуру в далекой отсюда Чечне. На самом деле он и не забывал этого никогда, просто пережитое хранилось где-то глубоко внутри на недоступном повседневно слое памяти, а сейчас вдруг вновь встало перед глазами растерянное и беспомощно улыбающееся лицо веснушчатого паренька-первогодка, принявшего смерть, чтоб он жил. Того, чьей жизнью Волк выкупил свою. Выходит теперь его жизнь стала вдвое дороже… Видишь, ты не только за себя сейчас живешь на этом свете, за него тоже, так что и жизнь твоя дорогого стоит. Нечего ей за зря разбрасываться! Он тряхнул головой, прогоняя настойчивое виденье, выползшее непрошенным из заповедных тайников подсознания, несколько раз размеренно глубоко вздохнул, пытаясь вернуть себе спокойное и ровное расположение духа. Вроде бы сработало, широко распахнутые глаза молоденького солдата, глядящие поверх ствола пистолета в самую душу, потускнели, поблекли, возвращаясь обратно, туда, где им и место, в самый дальний темный чулан, какой только существует в мозгу. В то место, где люди привычно хранят, оставленные за спиной скелеты. Все, хватит, не до того сейчас, некогда рефлексировать и заниматься самокопанием. Вперед, вперед! Вдох-выдох, раз-два! Вдох-выдох!