Виктор Далёкий - Хищница

– Убью! – заорал разъяренный Йонг, глядя на Лиз.

У Смеха оставалось несколько секунд. И он ими воспользовался. Моментально сокращая расстояние, он ринулся к троице и ближнего Йонга, используя его энергию, чуть подсев, бросил через себя. Двух других, выбив у них из рук пистолеты, он тоже разбросал по сторонам и подумал: «Фейерверк из тел у меня удался». Но это оказалось преждевременным, потому что все трое вскочили и снова кинулись на Смеха. Тот схватил Йонга, дернул его на себя и перекинул через бедро. Йонг перелетел через ряд кресел и точно упал задом в коляску, из которой только что забрали ребенка. Коляска покатилась, ударилась о кресла и перевернулась. Второго Смех бросил, прогнувшись назад, через голову, во время броска, ломая ему руку, которая держала нож, и третьего, бросившегося на него также с ножом, перебросил через себя, падая на спину и упершись тому ногой в живот. Тот полетел точно в стену, головой испытал ее крепость и без сознания прилег отдохнуть от жизненной суеты. «Нет, фейерверк все-таки удался», – подумал Смех. И в это время увидел, как Йонг, поднимаясь с пола, направил на него пистолет. Но Смех не дал ему шанса пустить в ход пистолет. Он выбил у него из рук оружие, схватил его за плечи и посадил в кресло.

– Если встанешь, то ляжешь без перспективы подняться, – прошептал Йонгу Смех. – Какие претензии?

– Она взяла у меня деньги и документы, – сказал зло Йонг, указывая пальцем на Лиз.

Смех искоса посмотрел на тяжеловатую сумку Лиз, за которую та держалась обеими руками. Он взял из рук Лиз сумку, расстегнул молнию, открыл и заглянул внутрь. В сумке кучей лежали упакованные деньги и документы. Смех закрыл сумку и передал ее Йонгу. Йонг взял сумку и выразительно показал Лиз ладонью по шее. Затем он резко махнул покалеченным подручным, чтобы они шли за ним, и вместе с ними удалился.

– Зачем ты отдал ему деньги? Это мои деньги. Я на него работала пять лет… Я заработала эти деньги.

Смех сидел и внутренне улыбался.

Она пошла, чтобы взять свои вещи. Взяла свои вещи и вещи Йонга. Он не слушал Лиз, вспоминал о том, что произошло, и размышлял о женщинах. Думал о женской логике, в которой приоритет желаний берет верх над приоритетом размышлений и здравого смысла.

«Жизнь вынуждает их быть такими, какие они есть», – подумал он примирительно.

Лиз говорила, что ей не нужны деньги, что она хочет остаться с ним. Смех ее не слушал. Он думал о предстоящей работе. «Интересно, что для меня приготовил на этот раз шеф?.. Какой это будет отдых?.. Неужели у шефа может получиться организовать ему отдых лучше, чем у Светланы Радостиной?»

Страшная операция

Смех ехал на службу, чтобы встретиться с шефом.

Он прилетел вечером накануне и поехал на служебной машине домой, чтобы привести себя в порядок. Принял душ и позвонил шефу.

– Сейчас у меня совещание. Через час я жду тебя у себя. Тебя ждет фантастический отдых на острове…

Перед тем, как ехать на встречу к шефу, Смех в халате сел на диван и проснулся глубокой ночью. Когда он посмотрел на часы, то понял, что опоздал. К кому и насколько опоздал, не знал. Он сразу не мог понять, какое сейчас число, день недели и сколько дней он проспал. Обычно он контролировал время даже когда спал. Мог лечь и приказать себе проснуться через пять минут. У него это всегда получалось. Внутренние биологические часы точно информировали его о времени. В этот раз он будто провалился во временную бездну. Перелеты и часовые пояса сыграли с ним злую шутку и заставили его внутренние часы сбиться. Голова была тяжелой. Он плохо соображал. Все тело просило сна. Он походил по квартире, снова лег на кровать и сразу заснул, как провалился. Проснулся утром. На этот раз его биологические часы его не подвели. Он проснулся ровно в восемь часов. И первое, что ему захотелось узнать, какое сегодня число. Включил радиоприемник и телевизор. По телевизору в утренней программе объявили: «Сегодня тринадцатое число… Пятница…» Смех задумался: «Значит, я проспал шестнадцать часов…» Непростой перелет с аварийной посадкой давал о себе знать. Они десять часов ждали, когда починят самолет. Один двигатель в полете начал вибрировать. Сзади в кресле сидел военный авиатехник. Он сказал на итальянском языке: «Можем упасть». Лиз говорила, что это все подстроил Йонг. Она боялась всех китайцев, которые с ними летели, и держала его своей фобией в напряжении. «Вон тот китаец на меня особенно посмотрел… Они хотят меня убить. Видел, как Йонг показал рукой по шее… Они найдут меня и убьют… Я не хочу лететь в Париж…» Он посадил ее на самолет до Парижа, почувствовал облегчение и пообещал себе никогда не ввязываться в подобные приключения.