Сергей Высоцкий - Пираты московских морей (сборник)

С технарями из МВД мог свести Евгений Рамодин. Но именно его в первую очередь Фризе и подозревал в розыгрыше.

Расследование закончилось, даже не начавшись.

«Вот встречусь с Женькой, устрою ему допрос с пристрастием и выведу на чистую воду!» – решил сыщик.

После непрошеного визита «Шона Коннери», Фризе, включая телевизор, с опаской вглядывался в экран: а вдруг шутнику, который разыграл его, так понравилось морочить сыщику голову и он устроит еще какой-нибудь прикол? Еще почище первого. Но прошло несколько дней, телик вел себя вполне пристойно.

Но в пятницу 13 апреля снова «пожаловал» незваный гость. И Фреди Крюгер тут был вовсе ни при чем. Просто по пятницам показывали сериал «Дживс и Вустер».

В этой серии над Берти Вустером вновь нависла угроза женитьбы. Его школьный приятель пятый барон Чаффнел, а попросту Чаффи, провинился перед красоткой Полиной Стоукер, и она обратила свои взоры на Бертрана.

Респектабельный Дживс, лукаво улыбаясь, дал своему хозяину очередной мудрый совет, как избежать нежелательного развития событий. А потом вдруг согнал с лица улыбку и сказал, глядя прямо в экран:

– Владимир Петрович! Попытка связаться с вами сэра Шона Коннери закончилась неудачно. Я не тешу себя надеждой…

– Ну, вот! Приехали! – сердито воскликнул Фризе. Но его суровости хватило только на эти две короткие фразы. Не мог он смотреть на Дживса без улыбки. А поэтому вполне дружелюбно заметил:

– Вы почему со мной таким серьезным тоном заговорили? Прикалываться – так по полной. Люблю посмеяться от души. – И добавил, поиграв бровями: – А идиотских розыгрышей не терплю!

– Никаких розыгрышей, – пообещал Дживс. Фризе вспомнил, что недавно был сильно удивлен, прочитав в «Иностранке» юмористическое эссе Дживса-Лури о музыке. Но ни о музыке, ни о злоключениях своего хозяина Вустера, персонаж «из ящика», рассказывать не собирался:

– Вы явно обескуражены, господин Штирлиц, – продолжал он, проникновенно заглядывая сыщику в глаза. – Не скрою, в таких обстоятельствах и у меня могли бы возникнуть вопросы. Чтобы вы поняли суть проблемы, которую я собираюсь с вами обсудить, прочитайте Луи-Мари Венсана. В вашем иностранном журнале…

Владимир, вспомнив свое недавнее общение с Шоном Коннери, не поленился, встал с кресла и выдернул шнур из розетки. Подумал: «Так надежнее. Любовь к Дживсу-Лури еще не повод для того, чтобы поощрять этот затянувшийся розыгрыш».

Кроме того, Фризе задело, что Дживс с серьезной миной на лице обозвал его Штирлицем и ни разу не повеличал сэром. А в сериале «Дживс и Вустер» он, нужно и не нужно, сыплет: «Да, сэр, нет, сэр, отличная мысль, сэр!»

«Ну и катитесь колбаской! Потешились – и баста! Может быть, теперь оставите меня в покое? – Владимир с неприязнью разглядывал экран. – Со Штирлицем-то я сам обмишулился. Ну и что? Не Матой Хари же мне было представляться этому Шону Коннери?

Он встал с кресла и начал прогуливаться по квартире. Пересек гостиную, потом кабинет. Четыре шага потратил на то, чтобы преодолеть крошечную комнату-тамбур перед прихожей. Ее назначение Владимиру всегда было непонятно. В ней не было окон и не стояло никакой мебели. Фризе держал там два велосипеда, мужской и женский. Он перевез их на городскую квартиру, когда продал дачу на Николиной Горе. И с тех пор ни разу на велике не катался. Но ухаживал за ними очень тщательно – смазывал, вытирал пыль. Это были шведские велосипеды, на которых его бабушка и дедушка катались еще до Октябрьской революции. А потом на этих же велосипедах прогуливались по окрестностям Николиной Горы и даже пускались в дальние путешествия по Московской области его родители. И сам Владимир продолжал семейную традицию, с той только разницей, что предки всегда катались друг с другом, семейными парами, а у потомка подруги менялись очень часто и доверять им дорогие сердцу велики Фризе остерегался. Катался в одиночестве. Холостяки – люди привередливые.

Эти шведские велосипеды были одним из многих звеньев, которые помогали ему держать связь с прошлым.

Из помещения с велосипедами Фризе шагнул в просторную прихожую. Дошел до входной двери и на обратном пути остановился перед гигантским старинным трюмо.

Человек в зеркале ему очень не понравился: улыбочка независимая, а глаза растерянные. Как будто этот человек забыл, сколько будет дважды два и, пока лихорадочно вспоминает, делает вид, что держит все под контролем.

«Дурак ты, Фризе, а не сыщик! – сказал он своему зеркальному двойнику и хотел показать язык, но поостерегся. Бабушка, когда-то его предупреждала: будешь кривляться перед зеркалом, таким кривым и останешься на веки вечные.