Иван Козлов - Клятва сбитого летчика

Теперь в разговор вступил человек в гражданской одежде:

– Скажите, а не было опасений, что русские попробуют если не сами, то, может, через партизан отбить Бабичева или ликвидировать его?

Уилсон кивнул:

– Конечно, надо быть ко всему готовым. Но открытая военная операция со стороны Советов – полное безумие, тогда уж и сам Бабичев не нужен будет, если все увидят, что русские начали боевые действия. К скрытой, диверсионной операции такого масштаба надо готовиться не день и не два да обладать точными разведданными. Но даже если у них и есть такого уровня специалисты и кто-то выдает им наши секреты, мы и тут подстраховались. На базу, где содержится русский, полетел Чейни, самого летчика перевели в новое место, даже теоретически недоступное для проникновения туда, и охрана усилена спецназом. А что такое наш спецназ, вы знаете. Ну, а о том, что на базу могут напасть вьетконговцы, я думаю, даже рассуждать несерьезно. Тем более что Бабичев содержится не на базе, и даже я, поверьте, я не знаю точное место его пребывания. И это, наверное, правильно…

Открылась дверь кабинета, на пороге появился помощник Уилсона, Генри Джеймс, призывно смотрит на шефа. Тот вопрошающе дергает головой.

– Срочное донесение от генерала Чейни, – докладывает помощник.

Уилсон встает из-за стола, не спеша направляется к двери, продолжая говорить:

– Нет, господа, мы сыграли хорошую партию, и русские уже на коленях. Я иногда даже жалею, что мало с них запросили…

Помощник открывает папку, Уилсон читает содержание бумаги, лежащей там. Он по-прежнему продолжает улыбаться, но это улыбка мертвеца – страшная улыбка, скорее оскал. И все же находит силы, чтоб голос оставался твердым, каким и был до сих пор:

– Простите, я вынужден прервать совещание.

Люди выходят из кабинета, бросая любопытные взгляды на шефа и его помощника. Когда за последним закрылась дверь, Уилсон только и сказал:

– Это невозможно!

Джеймс счел нужным добавить:

– Генерал Чейни заверяет, что русские не уйдут. Дело только во времени: они заблокированы на определенной территории.

– Уйдут, не уйдут… – Уилсон снял очки, подошел к столу, взял из футляра замшевую тряпочку, стал протирать стекла. – Вы саму суть понимаете? Русские на нашей базе, освободили своего офицера, взяли нашего. Вы понимаете, что это такое?

Уилсон нервничал редко, во всяком случае, хорошо знающие его отмечали, что в любой ситуации он умеет держать себя в руках. А вот сейчас рука дрогнула, очки упали на пол, разбились.

Комендатура размещалась в обычной деревенской хижине посреди поселка. Сюда толпа и привела Макса. Солдаты внутрь никого из рыбаков не пропустили, переводчик лишь пересказал офицеру, почему те задержали драчливого незнакомца. Офицер удивленно посмотрел на Макса, потом спросил:

– Постойте, вы ведь работаете переводчиком у Чандлера?

Макс вытянулся и ответил по-военному:

– Так точно, господин капитан. Мне дали три дня навестить мать, она в этих краях, выше по течению.

Офицер вздохнул:

– Здесь не отряды самообороны, а дикари, которые мало что понимают.

– Так и есть. Горные племена. Они даже писать не умеют, а я благодаря великой Америке…

Капитан улыбнулся:

– Да, я в курсе. Знаю, что подполковник Чандлер о вас высокого мнения.

– Так много работы, а он все же выделил три дня. Хотя, боюсь, мать так и не увижу, если задержусь здесь надолго.

– Никто ни секунды вас не задержит. Машины у меня, к сожалению, нет…

– Ну что вы, господин капитан, я пойду тропами, по прямой, и своим ходом получится быстрее…

Через два часа в Москву пришло сообщение:

«Летчик безопасном месте. Макс».

Эту же информацию получил и Платов.

Светать только начинает. С широких листьев деревьев капает роса. Через эти листья Платов в бинокль смотрит на американских морпехов. Их четверо. Двое сидят у небольшого костра, еще двое прохаживаются чуть в стороне.

Отряд отделяет от американцев неширокая, но обрывистая река: в этом месте к воде нет пологих спусков. Платов опускает бинокль, чуть спускается со взгорья и садится в траву, раздумывая. Бинокль у него просит Пирожников, разглядывает другой берег, спрашивает:

– Нам надо туда?

– Нам надо, чтоб американцы думали, что нам надо туда.

Пирожников хмыкает:

– Стратегическая хитрость какая-то. Не для моих извилин.

– С них достаточно, что ты в женских органах разбираешься, – говорит Хук. – Вопросы стратегии для других оставь.