Андрей Воронин - Ищи врагов среди друзей

– Я же предупреждал, – услышала она. – Перестань дергаться, сука! Себе же хуже делаешь.

Его напарник молчал. Лица его в темноте было не разобрать, но Тамара не сомневалась, что это либо головастый приятель пляжного атлета, либо водитель автобуса. Сам пляжный атлет, щедро расточавший комплименты в ее адрес всего несколько часов назад, сейчас одной рукой зажимал ей рот, а другой держал ее за запястье, причиняя мучительную боль.

Молчаливый бандит, неестественно переставляя ноги и непроизвольно постанывая, подошел к Тамаре и после недолгой борьбы криво залепил ей рот широкой полосой лейкопластыря. После этого давление на ее заломленную за спину руку немного ослабло, и она смогла выпрямиться.

– Вперед, – сказал Пузырь, грубо толкая ее в спину. – Иди и не дергайся, а то схлопочешь железякой по черепу, как твой кавалер.

Тамара попыталась обернуться, чтобы разглядеть Дорогина, но новый толчок в спину заставил ее идти вперед.

– Не оглядывайся, – сказал Пузырь, – не на что там смотреть. Что ты, жмуриков не видала?

Тамара забилась у него в руках, пытаясь вырваться, и тогда Кравцов, подскочив откуда-то сбоку, ударил ее кулаком в лицо. Тамара обмякла, повиснув на руках у Пузыря.

– Ну, ты, козел, – прошипел Пузырь. – Теперь придется ее на себе переть.

– Так и так пришлось бы, – ответил Кравцов. – Она бы все равно не пошла. А так хотя бы не дергается.

– Проверь того придурка, – сказал Пузырь. – Живой он или нет?

– Что мне, пульс у него щупать? – огрызнулся водитель. – Если живой, то скоро окачурится. Бил я его по-настоящему, от души. А если и очухается, ничего не вспомнит. Он ведь даже разглядеть ничего не успел.

Поваляется месячишко в больнице, а мы за это время – тю-тю. Пусть потом доказывает, что это мы.

– А ты крут, – с насмешкой протянул Пузырь. – Не пойму никак, что ты за баранкой делаешь. Тебе бы на Сицилии мафией командовать. Ладно, потащили.

Они взяли Тамару с двух сторон под руки и быстро поволокли ее к пролому в ограде. Угнанная полчаса назад машина поджидала их рядом с проломом.

Это были обшарпанные и помятые «Жигули» первой модели, такие ржавые и неказистые, что Кравцов испытывал настоящую неловкость, угоняя эту дышащую на ладан тележку из-под чьих-то окон.

Уже подходя к машине, они налетели на пожилую супружескую чету, совершавшую вечерний моцион.

Отпирая дверцу, Кравцов услышал, как женщина сказала своему спутнику:

– Ты только посмотри, во что превратились женщины! Напиваются до беспамятства, а потом голову ломают: от кого у них дети?

– Да, – согласился мужчина, – дикость. Прямо конец света.

Пузырь с облегчением свалил свою ношу на заднее сиденье, с лязгом захлопнул дверцу и сел на «хозяйское» место рядом с Кравцовым. Кравцов запустил обе руки под приборную панель, на ощупь соединяя провода, стартер закудахтал, и старенький «жигуленок» завелся.

– Уф, – с облегчением выдохнул Кравцов, выруливая на середину улицы, – кажись, дело в шляпе. Я думал, эта развалина не заведется.

– Завелся, как видишь, – сказал Пузырь. – Как там твое хозяйство, по штанам не размазалось?

– Вроде на месте, – ответил Кравцов, на всякий случай прикоснувшись к пострадавшему месту рукой. – Вот же сука, так меня подловила!

– Сам подставился, – возразил Пузырь. – Думать надо! Это ж баба, у них одно на уме!

– Ты бы связал ее, что ли, – оглянувшись назад, предложил Кравцов.

– Да чего ее вязать, – лениво ответил Пузырь, доставая из кармана оранжевую коробочку, такую же, как та, что была у Шурупа. – Сейчас кольну, и все будет путем.

– Что ж ты ее раньше не уколол? – взвился водитель.

– А чем? У меня же руки были заняты, дубина.

Пузырь, не слишком церемонясь, сделал Тамаре инъекцию, выбросил шприц-тюбик в окно и долго ерзал на сиденье, пристраивая свои длинные конечности в тесном салоне «Жигулей».

– Ну и сундук, черт бы его побрал, – проворчал он.

– Зато ментам до нас никакого дела, – возразил Кравцов. – Сразу видно, что лохи едут, с которых взять нечего.

Пузырь недовольно покрутил головой, но спорить не стал: водитель был прав. Вздохнув, Пузырь покорился судьбе и полез в карман за сигаретами.

– Странно, – сказал Кравцов.

– Что тебе странно?

– Вот ты вроде спортсмен, мускулатуру накачиваешь, а куришь…

Пузырь пожал могучими плечами, прикуривая сигарету.

– Если честно, то курю я только в командировках или когда на дело иду. Нервы успокаивает. А когда тренируюсь – ни-ни. Ну, разве что одну-две сигаретки в неделю.