Андрей Воронин - Ищи врагов среди друзей

В дверях с пистолетом в руке стоял Дорогин.

– Не вздумай орать, – предупредил он. – Пристрелю как бешеного пса.

– Ты покойник, – скрипя зубами, пообещал Пузырь. – Ты уже гниешь, я отсюда чувствую вонь.

– Проверь свои штаны, – посоветовал Дорогин. – Может, этот запах оттуда? А насчет покойника я уже слышал – и от тебя, и от твоих приятелей.

Все они уже отправились на тот свет, теперь твоя очередь.

– Замолчи, сука! – почти взвизгнул Пузырь. – Заткнись!

– Не понял, – сказал Дорогин. – Ты что, собираешься жить вечно?

Пузырь застонал. Он вдруг вспомнил про свой миллион и понял, что тот на глазах превращается в ничто. Более того, вместе с миллионом таяла и его собственная жизнь. Это было именно то, что предсказывал Владик: в случае неудачи Пузырь теряет не только деньги, но и жизнь. Но Самарин говорил о турках, а не об этом человеке, которого Пузырь уже считал покойником и о котором давно перестал думать.

– Подожди, – сказал Пузырь, – постой. Ты что, парень! Всегда можно договориться! Мы же культурные люди… Я могу купить свою жизнь. Кстати, я забрал у тебя деньги – я верну, они все целы. И вот, в кармане, еще десять штук… Возьми все! Владик велел ночью выбросить вас обоих за борт. Он не придет проверять, он мне верит… Я посажу вас в шлюпку, дам жратвы, воды, бензина. Там хороший мотор, сильный, и компас есть. К утру будете на берегу, и забудем все как страшный сон…

Дорогин сделал шаг назад и быстро посмотрел в обе стороны по коридору. Потом он вдруг наклонился, ловко выдернул у Пузыря из нагрудного кармана пачку «Мальборо» и щелчком выбил из нее сигарету, продолжая твердой рукой целиться ему в лоб.

– Бери, бери, – сказал Пузырь, – мне не жалко. Вот зажигалка.

Сергей закурил, сделал шаг вперед и прикрыл за собой дверь.

– Ты все сказал? – негромко спросил он. – Теперь слушай меня. Твои деньги тебя не спасут. Тебя может спасти одно: информация. Что в ящиках, которые Самарин везет в Турцию?

Пузырь замотал головой.

– Нет… Не могу, нет. Он меня убьет.

– Он не успеет, – напомнил Дорогин. – Я первый в этой очереди.

Пузырь почувствовал, что сейчас заплачет. Ствол пистолета, ясно различимый даже в царившем здесь полумраке, вызывал непреодолимое желание говорить, – говорить о чем угодно, много, подробно, отвечая на вопросы и предугадывая их, забегая вперед и возвращаясь к предыстории. Словесный поток бурлил у него внутри, готовый вырваться наружу, и Пузырь сдерживал себя из последних сил.

– Время идет, – сказал Дорогин. – Я не могу ждать вечно. Стрелять?

– Нет, постой, не надо. Он везет золото.

– Что?! Какое еще золото? Четыре ящика?

– Да. Четыре ящика. Двадцать три пуда, он мне сам сказал час назад. Мы можем грохнуть его и забрать все себе. Мартын пытался, но он был дурак, он даже не знал ничего про золото. Я знаю, где ящики, я покажу…

– Не трудись. Я тоже знаю, где ящики. Я иду за тобой от самого бара.

Пузырь снова заскулил.

– Черт с тобой, – сказал он, – можешь забрать все себе. Но дай мне немного денег.., хотя бы пятьсот тысяч… Ладно, хоть двести… Я ведь все рассказал, и я помогу тебе.

– Посмотри на себя, – сказал Дорогин. – Как называют твои приятели таких, как ты? Что за жизнь у тебя будет, если они узнают, какой ценой ты выжил?

– Плевать я на них хотел, – сказал Пузырь. – Их бы на мое место…

Говоря, он шарил глазами по полу. Пистолет лежал в каком-нибудь метре от него: ударившись о стеллаж, он отскочил почти на середину кладовой и теперь тускло отсвечивал своим вороненым стволом. Где-то там же, невидимые в густой тени, лежали пальцы Пузыря, но сейчас он о них почти не думал: у него были более насущные проблемы, чем пара отстреленных фаланг. Он не верил в то, что Дорогин его отпустит: сам он ни за что не отпустил бы человека, представляющего для него хоть какую-то угрозу. Застрелить его было проще, чем оставить в живых. Это совсем простая арифметика, понятная любому, кому хотя бы раз в жизни доводилось стрелять в человека, и Пузырь, произведя несложный расчет, внезапно метнулся туда, где светилась тусклым блеском вороненая сталь пистолетного ствола.

Пальцы его здоровой руки легли на рубчатую рукоятку и даже успели сомкнуться на не успевшей остыть пластмассе, и тут Пузырь услышал голос:

– Что ж ты делаешь-то, дурак? – спросил Дорогин и выстрелил.

Пузырь дернулся на полу, судорожно перебрал ногами, скребя по железу подошвами светлых кожаных туфель, и затих. Дорогин наклонился, высвободил пистолет из мертвых пальцев, спрятал оружие за пояс и вышел из кладовой.