Андрей Воронин - Пылающая башня

– Как же они узнали? – Вера с досадой вытянула из пачки сигарету.

– Погоди курить, и так плохо видно.

Дождь усиливался, влажные штрихи на стекле превратились в капли, капли – в струйки. Людей на улице резко поубавилось.

На какие-то доли секунды Вера даже заподозрила своего спутника. Может, он решил все-таки последовать ее совету и установил с алефовскими контакт? Но только полный идиот мог продать информацию этим людям, а потом пытаться с ними конкурировать. Если он заодно с алефовскими, то зачем опознал сейчас одного из них?

Нет, все гораздо проще. Кто ищет ответ, тот рано или поздно его находит. Часто две команды разными путями приходят к одной и той же цели.

– Это вы виноваты! – Муму нервно ходил из угла в угол. – Все шло отлично, но вам же подавай все сразу!

– Не пори чушь.

За свою служебную карьеру куратор имел дело не с одним десятком вынужденных и добровольных осведомителей. Рано или поздно такая истерика случалась с каждым. Человеку казалось, что его раскусили, и он винил во всем милицию. Мол, задачу поставили неверно и навели на него тень подозрения.

– Кому так срочно понадобился результат? Рапортовать перед праздником? Сколько лет Стропило делал свои дела, и вдруг кровь из носу понадобилось его прижучить! Теперь можете радоваться.

Все накрылось медным тазом!

Куратор помнил разные истории. Иногда предположения внештатных сотрудников оказывались справедливыми. Но чаще – пустыми страхами, плодом постоянного напряжения. Не всем дано день за днем вести двойную игру без единого срыва.

– У вас есть программа защиты? У этих людей длинные руки! Вы должны выдать мне паспорт на другую фамилию и оружие, чтобы я мог себя защитить. Нет, лучше не надо. Еще всучите какой-нибудь списанный «Макаров», дающий осечки через раз. Просто разрешите мне иметь пистолет при себе, чтобы не залететь под статью при первом же случайном обыске.

– Ты уже столько нагородил, – спокойно заметил куратор. – Присядь, в ногах правды нет.

– Я чувствую, как они в спину смотрят. Как волки, готовые прыгнуть сзади.

– Если бы дела обстояли именно так, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Главное – не лечи нервы спиртным, будет еще хуже. Поешь чего-нибудь вкусненького. В холодильнике есть торт. Сладкое благотворно действует на нервы.

– Издеваетесь?

– Нет, абсолютно.

Дорогин открыл холодильник, заранее зная, что увидит в коробке остатки. Так и есть – два небольших куска, остальное – арахисовая крошка и следы крема на картонном днище.

– Объедки для стукачей!

– Извини, что для тебя не заказали из кремлевского буфета, – съязвил куратор, которому надоело выслушивать претензии.

– Не нужен мне ваш торт!

– Твое дело.

– И к ним я больше не вернусь. Работа на башне закончена, обязательства свои я честно выполнил. Так что имею полное право…

– Ты имеешь полное право быть дерьмом собачьим! – жестко оборвал его куратор.

На мгновение он уловил на лице Дорогина не трусливую злобу, а твердое спокойствие. «Нет, подумал он, – просто показалось». Куратор был слишком невысокого мнения о людях, чтобы допустить в этом типе скрытую внутреннюю силу. Он видел на своем веку столько ничтожеств, столько продажных шкур, что давно сделался циником.

Дорогин, похоже, проглотил оскорбление.

– Я все делал правильно. А вы меня поторопили с этим диктофоном и все испортили. Теперь Стропило протрезвел и вспомнил, как я его провоцировал на откровенность.

– Мнительность в нашем деле – опасная штука.

Если хочешь знать, те два куска торта своего рода тест, проверка твоего психологического состояния.

Если человек видит все в черном свете, он и в куске торта разглядит оскорбление.

– Правда?

– Конечно, дурачок, – голос стал почти ласковым.

К торту Дорогин так и не прикоснулся, но сделал вид, что покорился своей участи. Главного он добился – сегодня, сейчас от него не потребовали отчета. Какой отчет может дать человек до смерти напуганный, человек, которому мерещится клацанье волчьих зубов?

На этот раз Вильмессан предупредил, чтобы его звали к телефону, не спрашивая, кто звонит. Броня преуспевающего государственного деятеля, с которой когда-то столкнулась Тамара, треснула, как яичная скорлупа. Теперь Вильмессан чувствовал себя голым, неспособным прикрыть даже срамное место.

Он договорился с начальством о внеочередном отпуске по состоянию здоровья и уже имел на руках авиабилет. Работникам посольств и консульств нет нужды стоять в очереди к кассе, свободные места в самолете для них всегда найдутся, даже за день до вылета.