Андрей Воронин - Пылающая башня

– В любом случае я сомневаюсь, что вы по-прежнему сможете заниматься доставкой грузов.

Как бы ни кончилось ваше дело, клеймо на пару лет вам обеспечено.

– Найду другое занятие. Главное – выйти отсюда поскорей.

– Надо реально смотреть на вещи, – ища поддержки, адвокат обернулся к Белкиной.

Однако она не согласилась:

– Реально смотреть на вещи – значит заранее поднять руки вверх. А мы еще потрепыхаемся.

– Как ты себе это представляешь? – адвокат скептически выпятил нижнюю губу.

– Если дело завальное, нужно добиться, чтобы его положили под сукно.

Через два дня она заявилась в камеру одна.

– Вчера наш адвокат вышел на конфиденциальный разговор. Неважно с кем, важно, что этот человек облечен достаточной властью в МУРе. Он согласился снять с тебя обвинение за ответную услугу.

– Стучать потребуется? – догадался Сергей.

Варвара только вздохнула в ответ. Он сам понимал, что на лучшее рассчитывать не приходится. Связей наверху у него нет, нужной суммы на взятку – тоже. Остаются такие вот низкопробные услуги.

Для нормального мужчины сделаться стукачом – это хуже, чем для женщины пойти на панель. Проститутка никого не обманывает, она продает товар и получает его рыночную стоимость.

А стукач вынужден постоянно врать, фальшивить каждый день. Это растление души, гораздо худшее, чем растление тела.

– Как они себе представляют мою работу? Я выхожу в рейс, а они «совершенно случайно» накрывают товар? Восемьдесят процентов потенциальных заказчиков уже знают, что меня повязали, и сразу призадумаются: как это водиле удалось так легко отмыться? Итог их размышлений очевиден. Никто мне больше не доверит доставку. В любом случае придется снова менять работу.

– Я в торге не участвовала, журналистов эти субчики боятся как огня.

– А если кто-нибудь по неведению доверится, после очередного провала на мне поставят крест в прямом и переносном смысле слова.

– Можешь не объяснять, сама понимаю. На сей раз я действительно исчерпала все варианты, – Варвара достала из сумочки сигареты.

– Выхода нет. Я вынужден согласиться.

Устремленный прямо на Варвару взгляд Дорогина досказал ту часть принятого решения, которую небезопасно было озвучивать в этих стенах: «Главное – выбраться на волю. Дальше посмотрим…»

«Не надейся их одурачить, – прочитал он в глазах Варвары. – Раздавят в один момент».

Он только улыбнулся и, взяв ее небольшую ладошку в свою, прикрыл сверху другой рукой.

– Спасибо за помощь.

Стукачу положено иметь куратора – человека, с которым он «контачит» на служебной квартире или где-то в другом месте, укрытом от посторонних глаз. Если в ФСБ информация от осведомителей по традиции поступает в письменном виде, то в милиции традиция другая: два человека встречаются, беседуют и расходятся.

Иногда беседа выглядит дружеской, иногда официальной. Бывает, оба говорят на одном языке, пользуясь одними и теми же выражениями. Бывает, сотрудник намеренно противопоставляет свою речь приблатненной и не очень грамотной речи собеседника.

Информаторов у милиции гораздо больше, чем думают рядовые граждане. В криминальном мире не так-то много людей, никогда не контачивших с ментами на взаимовыгодных условиях. Заложить конкурента, свести с кем-то личные счеты, сдать своих, чтобы самому уйти из-под удара, – мотивов предостаточно.

Человек по прозвищу Муму уже отсидел в тюрьме по ложному обвинению и отлично представлял себе милицейские методы работы. Ждал, когда дверь откроется и куратор войдет в комнату, более или менее искусно маскируя презрение к новому подопечному.

Первая встреча происходила здесь, в неволе.

Что будет дальше, Дорогин не знал. Он попробует выцарапать хоть какие-то уступки, но под конец в любом случае согласится – пусть даже от него потребуют раскапывать могилы. После трех дней пребывания в СИЗО Сергею казалось, что главное – снова очутиться на воле. Даже если его вынудят удариться в бега, он все равно найдет способ заработать, чтобы иметь возможность оплачивать Тамарино лечение.

Куратор оказался сверстником Дорогина – крепким на вид сорокалетним мужчиной с залысинами и суровой линией рта. Одетый в штатское, он уселся за стол, раскрыл папку и внимательно просмотрел несколько отпечатанных на машинке листков. Побарабанил пальцами по видавшей виды столешнице и начал совсем не так, как ожидал Сергей:

– Твоя биография мне в общих чертах известна. Зачем ты влез в дерьмо, я тоже примерно представляю. Из-за бабы. Никого еще они не доводили до добра. Хоть здоровые, хоть больные, хоть верные, хоть неверные, хоть умные, хоть круглые дуры.