Андрей Воронин: Большая игра Слепого

Миша осмотрелся.

– Фу, черт, блох подцепить не хватало!

– Не бойся, кошачьи блохи на людей не бросаются.

– Это как посмотреть, – забеспокоился Миша и стал спускаться по лестнице, стараясь не касаться кирпичных стен.

Но как он ни старался, все-таки испачкал плечо в побелке и грязно выругался.

– Потом почистишься, к черту! – поторопил его Шелковников.

Он уже нервничал. Неровен час, еще кто-нибудь в подвал заглянет, и тогда весь его план рухнет. Павел Павлович проклинал себя за то, что не оставил в своем подвале денег на всякий случай, если план вдруг провалится.

– Иди, иди, – подтолкнул он Мишу в спину, – а то и в самом деле блох наберемся.

Затем протянул ему связку ключей.

– Двадцать седьмой.

Миша повозился с ключами, и наконец навесной замок был открыт. Дверь со скрипом распахнулась.

Шофер заморгал, привыкая к темноте, и пошарил рукой по простенку в поисках выключателя.

– Тут у меня по-особому, – Шелковников вошел и довернул лампочку в патроне.

Яркий свет залил помещение. Здесь было довольно-таки аккуратно, хотя никто давно не убирал, и все покрылось толстым слоем пыли и плесени. Миша жадно искал глазами на стеллажах старую банку от краски, но ему попадались только стеклянные.

– Вот здесь, – Шелковников отошел в сторону и указал на большой, сбитый из неоструганных досок ящик, в каких обычно хранят картошку. Крышка ящика была заперта на ржавый висячий замок.

Шелковников принялся копаться ключом в замке.

– Черт, не получается, заело! Попробуй ты, может, у тебя рука счастливая.

Шофер, криво ухмыляясь, принялся открывать замок. Как ни странно, у него тот открылся с первой же попытки.

– И впрямь рука счастливая, – усмехнулся Павел Павлович.

– Да уж, сегодня мне масть идет, – повернув голову, ответил убийца, поднял крышку и заглянул в ящик.

На дне стояло несколько старых, поржавевших банок из-под краски.

– Ну-ка, угадай, в которой? – спросил Шелковников, запуская руку в карман и сжимая пальцами рифленую рукоять револьвера.

– Вот в этой, – указал на крайнюю шофер.

– Угадал, – сухо рассмеялся Шелковников и добавил:

– Все деньги твои, бери, заработал.

Миша навалился животом на край ящика, перегнулся, пытаясь дотянуться до жестянки. Шелковников сделал шаг вперед и, почти вплотную поднеся глушитель к затылку шофера, нажал на курок. Раздался хлопок, похожий на взрыв перегоревшей лампочки.

Миша даже не дернулся. Ноги его медленно оторвались от сухого бетонного пола, затем мелькнули перед лицом Шелковникова, и шофер боком ввалился в ящик.

Павел Павлович придержал крышку, которая готова была захлопнуться, и сделал контрольный выстрел, точно поднеся ствол пистолета к зрачку открытого глаза.

– Порядок, – звук второго выстрела показался Павлу Павловичу куда тише первого.

«Нервы расшалились, ни к черту», – подумал Шелковников, подождал, пока дым стечет из ствола, и сунул оружие в карман.

Он аккуратно, не спеша, как рачительный хозяин, закрыл крышку, навесил замок, защелкнул его и подергал – надежно ли. Затем снял со стеллажа самую чистую из всех трехлитровых банок, зажал ее под мышкой и вышел из подвала, обозначенного черной цифрой «27». Закрыл и этот замок и тоже проверил, надежно ли заперто, хотя толку в этом для него не было никакого. Он уже наметил для себя план действий Я знал, что в этом подвале он находится в последний раз в жизни, как и в своей квартире – конечно, если все пойдет удачно и ничто ему не помешает.

Поднимаясь по лестнице, он никого не встретил и совершенно успокоился. Пустую трехлитровую банку Шелковников некоторое время с удивлением рассматривал, словно не мог понять откуда она взялась. Затем открыл дверцу шкафчика под умывальником и сунул ее к пустым бутылкам – туда, где уже стояла опорожненная бутылка из-под коньяка, последнего, который довелось выпить его шоферу Мише.

После убийства Миши Шелковников чувствовал себя уверенно. Ему даже и в голову не могло прийти, что за его квартирой уже наблюдает Сиверов, а телефон прослушивается ФСБ. Прослушивать телефон приказал генерал Потапчук, хотя после разговора с Глебом Сиверовым у него и оставались сомнения в причастности отставного майора к пропаже картин. Шелковников проходил лишь по одной из версий, которые разрабатывались в управлении, и версия эта являлась далеко не главной. Основные силы были брошены на магазины и коллекционеров, которые указал полковнику Хохлову майор в отставке Шелковников. У Владимира Адамовича и в мыслях не было, что бывший сослуживец просто отводил ему глаза.