Фёдор Быханов - Алый снег Обервальда

После чего раскрыл дверь в пышущую жаром парилку.

Там на полке, уже прожарившись, как следует, обильно истекала жарким, предельно солёным, потом и даже млела в одиночестве от удовольствия Любовь Георгиевна Дедова. Получала девушка кайф, ничего не подозревая о том, что её ждёт уже в ближайшие мгновения.

Пока она даже глаза закрыла от наслаждения, чтобы не тратить силы на пустяки в виде встречи других женщин, чьи голоса раздались из предбанника.

С широко разведёнными толстыми ногами и необъятной рыхлой грудью, обвисшей почти до середины своего круглого упитанного живота, она, не глядя на вошедших, лениво хлестала себя по спине берёзовым веником.

Судя по всему, ожидала лишь того, когда к ней присоединятся другие женщины и можно будет ещё более получить уже коллективную пользу от горячей бани.

Говоря проще, надеялась попросить любую из туристок о взаимном одолжении – отхлестать ею мягкие места веником по настоящему, для полного, как учит медицина, выведения шлаков из организма.

Но, всё переменилось в одно мгновение.

Если, сначала скрип входной двери привел в чувство предвкушения удовольствия от исполненных надежд, то потом, увиденное повергло инструктора в настоящее неистовство.

С ужасом рассмотрев на пороге, в проеме распахнутой двери, вместо женщин своего помощника Сергея Калугу, да ещё и в чём мать родила, Любочка тут же панически завизжала, замахала руками.

И это длилось до тех пор, пока она не и забилась от его взгляда в самый дальний угол полка, где на беду, как раз и скопился наиболее лютый зной.

А тут ещё, к перепуганной девушке пришло полное понятие о том, что в бане на самом деле происходит.

Это случилось, едва туда же ввалились и остальные «голопузики» их туристской группы, демонстративно выставив перед нелюбимой инструкторшей, кто что имел.

Даже, побывавшие в походе, женщины, прежде, из-за природной стеснительности, несколько опасавшиеся такого «финского» банного общения и те пришли в себя, вдоволь насмеявшись над животным ужасом, продемонстрированным Любовью Георгиевной Дедовой, не столько от созерцания мужских причиндалов, сколько от категорического нежелания красоваться перед «негодяями» собственными природными естеством и достоинствами.

Вот тогда и спас её от полного позора Сергей Калуга.

Взяв ситуацию под свой контроль, он сначала бережно помог молодой женщине спуститься со скользкого полка на лавку в затенённом – дальнем от окна углу уже общего помещения.

И пока та всё еще обиженно и отстранённо всхлипывала, стыдливо закрываясь веником, парень, не говоря ни слова, принёс ей туда полный таз горячей воды.

Затем утешил от первого расстройства, проявив настоящую чуткость и знание психологии взрослого человека.

Для этого он, как ребёнка, уложил крупное тело девственницы на деревянную поверхность сиденья и так знающе и достаточно крепко похлестал по её, вполне упитанным, телесам, распаренным до мягкости шёлка, берёзовым веником, что и той самой стало не до перенесённого унижения.

Тогда как все остальные посчитали публичное «наказание веником» достойным искуплением всех прежних проступков Любочки.

Завершилось всё тем самым, давно запланированным нарушителями режима «пивопитием».

Вместе с ними, завернувшись, как и остальные в чистую простыню и Дедова не отказалась от стакана-другого пенного напитка. К тому же впервые была по-настоящему весёлой и общительной, отбросив прежнее самодовольство. И тем самым так прониклась общением с товарищами по походу, что расставались все они уже, как и подобает – вполне добрыми друзьями.

Времени с той поры прошло уже достаточно, чтобы напрочь забыть об инциденте, о котором, впрочем, никто так в Альпклубе и не узнал, благодаря настоятельной просьбе Калуги ко всем участникам помывки – пожалеть, неплохую, в общем-то, девушку и держать язык за зубами.

Но сам он, время от времени, чтобы сорвать раздражение, когда Любочка Дедова, слишком уж, доставала его своей излишней заботой, невольно представлял её в том виде, в каком она встретила его «банное появление». И тогда неизменная лукавая улыбка, сменяла хмурую гримасу на лице. Да и самому на сердце словно становилось легче.

Но сегодня помощь девушки была в самый раз.

Свободной, от своей траурной ноши, рукой Любовь Георгиевна помогла Сергею Калуге снести в подвал упаковку того, что стало сравнительно чистым из, высушенных к тому времени, пуховиков. Явно не ведая, что только этой, достаточно простой, процедурой её участие в случившемся «аврале» далеко не закончится.