Андрей Воронин - Бросок Аркана

– Да, я понял. Я оказался в безвыходной ситуации, – обреченно кивнул Тихонравов. – Мне очень хотелось бы, чтобы вы поверили мне, но я чувствую, что это невозможно. И я просто не вижу выхода.

– Выход есть. Может, ты и сумеешь вернуть мое доверие, мое расположение, если поторопишься и постараешься, – будто в тяжких раздумьях вымолвил чеченец.

– Что я должен сделать?

– Ты должен через неделю поставить мне новую партию наркотика. Если через семь дней груз будет у меня – получаешь за него оплату сразу же и, как обычно, сотками девяностого года. И останешься в нашем бизнесе.

– За неделю я могу не успеть. Там, на границе, возникли проблемы…

– Меня это не очень интересует.

– Муса Багирович, моджахеды…

– И не говори мне ничего плохого про них, вольных и гордых людей, которые просто любят свою Родину, чтобы я лишний раз из-за тебя не расстраивался. Ты меня понял? – перебил генерала чеченец.

– Да, конечно. Просто они осложнили положение – блокировали заставу, ведут бои. Они требуют от нас оплаты за партию товара, но мы не получили денег здесь…

– Борис Степанович, мой тебе совет – никогда не вспоминай больше при мне о том, что я тебе должен деньги. Я тебе ничего не должен.

– Да-да. Хорошо. Просто я уточнить хотел – Мансур, значит, вам ничего не передавал?

– У тебя проблемы со слухом, генерал? Иди на пенсию, раз так, и не лезь в бизнес.

– Извините, Муса Багирович.

– Вот так-то лучше. А второй мой совет – за неделю доставь мне порошок. Ладно, я добрый человек, я даю тебе даже не неделю – даю тебе десять дней, начиная с завтрашнего дня. Но если ты меня подведешь…

– Я постараюсь сделать все, что смогу, – через силу выдавил из себя Тихонравов: с каждой минутой боль становилась все нестерпимее, и теперь генерал по-настоящему боялся уже не Мусы, а этой боли. Он уже не вслушивался в то, что говорил ему чеченец.

– Ты обязательно постараешься, потому что это в твоих интересах. Эй, а ты слышишь меня, Борис Степанович? Что-то ты с лица изменился.

– Сердце, наверное.

– Э-э, дорогой, сразу видно, что ты не горный человек, не здоровый. Сердце, видите ли… Сердце у человека может болеть только от большой любви или от лютой ненависти. А у тебя нет сейчас, после нашего разговора, поводов ни к тому, ни к другому, правда ведь? Значит, и сердце у тебя болеть ну никак не должно… Что, генерал, действительно сильно прихватило? – вдруг участливо спросил Муса.

– Да, что-то мне нехорошо.

– Подожди.

Багиров нажал кнопку, и через мгновение в комнате появился его помощник. Но это действительно был новенький, незнакомый еще Тихонравову чеченец – не Мансур.

Муса коротко что-то сказал по-чеченски, кивнув на генерала, и бандит исчез за дверью, а несколько минут спустя вернулся с миловидной женщиной средних лет, державшей в руке медицинский саквояжик вроде тех, с которыми выезжают на вызовы работники "Скорой помощи".

Казалось, женщина совсем не удивилась, застав бандита Багирова в обществе генерала-летчика вполне интеллигентного вида. Наверное, среди гостей и клиентов Мусы бывали фигуры и покруче Тихонравова.

– Клавдия Ивановна, посмотрите, пожалуйста, что с моим гостем, – кивнул на генерала чеченец, и докторша тут же принялась за работу.

– Ну вот и все, – улыбнулась она Борису Степановичу десять минут спустя, смерив его давление, посчитав пульс и сделав какой-то укол. – Теперь вам даже пятьдесят граммов коньячку не помешают – для тонуса.

– О-о, за этим дело не станет! – вскричал чеченец, наполняя рюмку Тихонравова. – Давай, Борис Степанович, для тонуса! А вы, Клавдия Ивановна, можете идти.

– Спасибо вам, боль отпустила, – поблагодарил женщину Тихонравов, который после укола и впрямь почувствовал себя намного лучше.

– Не за что. Вам нельзя сильно волноваться.

Вы уже не мальчик, должны беречь свое здоровье, – и с этими словами женщина скрылась за дверью, снова оставив мужчин наедине.

– Ну что, Борис Степанович, помните ли вы, на чем мы остановились, когда вам стало плохо? – снова вернулся к разговору Муса после того, как они выпили по рюмке коньяку, а Тихонравов, закусывая, взял в рот дольку лимона с черной икрой, возвышавшейся на дольке аккуратной горкой. – Помните, о чем я вас предупреждал?

– Да, вы говорили, что даете мне десять дней на поставку наркотиков, Муса Багирович. И сказали, чтобы об оплате предыдущей партии я даже и не мечтал.

– Правильно. Кроме одного – предыдущей партии просто не существовало. Это игра вашего воспаленного воображения, Борис Степанович. Надо же было вам до такого додуматься – свалить всю вину на Мансура, на такого достойного человека, который и умер достойно, получив очередь из автомата в грудь, а не в спину, как подлый предатель.