Андрей Воронин - Филин

– Все сейчас водят, – отвечала Кристина.

– Бабу за руль пускать нельзя.

– Ты устарел, папа.

– Нет, нельзя, если баба видит, что на нее машина несется, руль бросает и глаза закрывает.

Кабанов старательно укрепил за задним стеклом знак-треугольник, букву "У".

– Знаешь, что эта буква означает?

– Учебный? – пожала плечами Кристина.

– Убийца. По-нят-но? – по слогам произнес Кабанов. – Женщина за рулем – убийца. Куда тебе машину водить, все столбы в городе будут твоими, ни одного не пропустишь.

– Ты посмотри во двор, сколько женщин машины водят, и ездят, кстати, аккуратнее, чем мужчины.

За руль никогда пьяные не садятся, правила соблюдают, – Кристина попыталась было забраться за руль, но отец выгнал ее.

– До площадки поведу я.

Под стеклоочиститель машины была заткнута листовка с цветным портретом генерала. Издатели перестарались: звезды на погонах были изображены раза в полтора крупнее, чем положено по уставу, орденские планки, размытые и нечеткие, читались плохо. Но в этом был свой умысел, так казалось, что наград раза в два больше. «Сильная власть, справедливость и порядок», – гласила надпись внизу листовки.

– Видишь, – гордо сообщил Кабанов, – твой отец повсюду, а дочь родная меня ни в грош не ставит.

– Будто я не знаю, что твои листовки за деньги Нестерова печатали.

– Цыц! – прикрикнул Кабанов на дочь. – Чтобы я от тебя ни одной фамилии больше не слышал! Ясно? – он, злой и покрасневший, забрался за руль. – Пристегнись, – приказал дочери, сам же пристегиваться не стал.

В белом костюме за рулем машины генерал смотрелся внушительно. Его лицо имело странную особенность: сколько ни брей, все равно щеки и подбородок отливали синевой, как шкура старательно осмоленной свиньи. Единственным украшением в салоне «Волги» была небольшая иконка на приборной панели – святой Георгий, поражающий змия.

Генерал лихо подрезал черный «Мерседес», выезжая на улицу. Водитель, говоривший в это время по «мобильнику», еле успел затормозить.

– Козел, ездить еще не научился, а уже за рулем, – сказал генерал.

– Это ты правила нарушил, а не он.

– Не учи меня. Сперва правила выучить надо, а тогда можно и нарушать.

Кабанов водил машину лихо. Как мужчина с амбициями, он не мог позволить себе ехать, пристроившись кому-то в хвост. Он метался из ряда в ряд и неизменно оказывался на светофоре первым. Затем рвал вперед, радостно хлопал ладонью по рулю, видя, что остальные машины отстали.

– Ты никогда водить автомобиль не научишься, – бросил он дочери.

– Какой смысл в том, что ты гонишь? – удивилась Кристина. – На следующем светофоре все равно стоять придется.

Так оно и случилось. Кабанов простоял, ожидая зеленый сигнал, а его преспокойно нагнали остальные машины. Но он вновь и вновь вырывался вперед.

– Кто этой бабе права дал? – ругался он, не имея возможности обогнать белый «Фольксваген», за рулем которого сидела молодая женщина.

«Фольксваген» ехал ровненько шестьдесят километров в час, но перед ним имелось свободное место.

Объехать же машину слева не давал пыхтящий черной гарью «Икарус».

– Уродина! Корова! – генерал погрозил женщине кулаком и сумел-таки вклиниться в соседний поток.

– Почему ты такой злой, когда садишься за руль?

– За рулем все злые. Тут нет ни мужчин, ни женщин, все участники дорожного движения. Раз села за руль, значит, не жди к себе снисхождения.

Водители от Кабанова шарахались, потому как всерьез воспринимали букву "У" на заднем стекле.

Они расшифровывали ее точно так же, как генерал, – «Убийца за рулем».

«Волга» промчалась возле открытой автостоянки, нырнула в узкий проезд между пыльными кустами и оказалась на растрескавшемся, выкрошившемся асфальте автодрома. На огромной площадке судорожно дергалось около десятка машин, чьи владельцы тренировались в вождении перед сдачей на права.

Кабанов проехал круг почета и наконец-то уступил руль дочери.

– Сдашь экзамены как все, честно. Не вздумай взятку ГАИшникам давать, я должен быть кристально чист, в депутаты иду.

– Мне твоего депутатства не надо, – Кристина захлопнула дверцу. И поскольку привыкла тренироваться на другой машине, вместо задней скорости включила первую. «Волга» прыгнула вперед, и генерал еле успел отскочить в сторону.

– Извини, папа, – глядя невинными глазами на отца, сказала Кристина.

– Еще бы немного, и ты бы на моей могиле извинялась. Не получится из тебя человека, одно слово – баба, – Кабанов махнул рукой и присел на лавочку-инвалида, предварительно подстелив под себя вчерашнюю газету.