Андрей Воронин - Группа крови

Ну, хорошо, сказал он себе. Допустим, это не лучший способ рвануть отсюда когти. А что, есть альтернатива?

Он подобрал с пола и взвесил в руке железный лом, которым, по всей видимости, был убит охранник.

Н-да… Выходить с этой дубиной против автоматов – дурь полная… Следовательно, альтернативы нет, если не считать возможность умереть прямо здесь, в этом подвале, без забот и хлопот…

Железный ящик с инструментами он нашел на стеллаже в той комнате, где стояли мельница и котлы для варки бумаги. Большой промышленный вентилятор в похожем на улитку кожухе разместился здесь же. От него, изгибаясь под прямым углом, отходила широкая, квадратная в сечении жестяная труба вентиляции. В том месте, где она выходила наружу, бетонный потолок был неаккуратно пробит зубилом или ломом. Абзац до боли в глазах всматривался в неровный зазор между стенкой трубы и краем пролома, но так и не смог увидеть ни малейшего проблеска света. Видимо, труба проходила в каком-то темном углу за инструментальными стеллажами.

Оставалось лишь надеяться, что этот угол находился на приличном расстоянии от места, где отдыхали охранники.

Осмотрев стыки трубы, Абзац удовлетворенно кивнул. Судя по всему, вентиляцию монтировали недавно, и мощные болты, которыми были скреплены сегменты трубы, не успели заржаветь. Шкабров подобрал в громоздившейся ветоши какую-то тряпку, обернул ею головку разводного ключа и взялся за дело.

Болты были зажаты на совесть, но дело мало-помалу продвигалось, и вскоре Абзац поймал себя на том, что тихонько насвистывает сквозь зубы, словно он занимался не спасением собственной шкуры, а мелкой домашней работой наподобие починки подтекающего крана. Крупные гайки одна за другой ложились на бетонный пол, и наконец Абзац, кряхтя от натуги, снял колено вентиляционной трубы. Заглянув вовнутрь, он обнаружил многослойный сетчатый фильтр, уже успевший наполовину забиться какой-то неприятной на вид дрянью. «Экология», – пробормотал Абзац и в последний раз огляделся по сторонам, прикидывая, не забыл ли чего-нибудь в спешке. Время поджимало: часы показывали половину шестого утра.

Можно было поджечь сваленное в углу сырье для производства бумаги, присовокупив к нему обнаруженные в одной из соседних комнат готовые листы и стоявшую на полке техническую литературу. Поразмыслив, Абзац решил, что это ничего ему не даст, кроме лишних неудобств: во-первых, дым пойдет по той же самой трубе, через которую будет лезть он сам, а во-вторых, охранники могут раньше времени заметить пожар и помешать побегу. И в-третьих, он не знал, жив Заболотный или уже умер, а проверять это ему не хотелось, так же, как и жечь раненого заживо.

Было еще одно дело, которое следовало провернуть перед уходом. Абзац сходил в соседний отсек и после недолгой возни извлек из полиграфической машины выгравированную на металле матрицу. Он затолкал матрицу за пазуху. Увесистая металлическая пластинка неприятно холодила кожу живота и кололась углами.

Еще раз оглядевшись на прощание, Абзац с силой выдохнул воздух и полез в трубу.

Рассвет застал его в поле – замерзшего, усталого и злого. Деревня Ежики оказалась заколдованным местом. Первый рейсовый автобус уходил отсюда в одиннадцатом часу утра, а на заснеженной улице Абзацу не удалось обнаружить ни одного транспортного средства, если не считать заржавевшего двухколесного тракторного прицепа. Поднимать шум, барабаня в окна и двери, он не отважился, поскольку не знал наверняка, сколько в бункере охранников и в каких отношениях они находятся с местным населением. Оставалось проталкиваться к шоссе своим ходом и там ловить попутку.

Устав спотыкаться об укрытые снегом, затвердевшие от мороза борозды, Абзац выбрался на дорогу.

Ему вдруг стало смешно. Куда он идет? Зачем?

В карманах у него пусто, и никто на всем белом свете не ждет человека по кличке Абзац, профессионального киллера, превратившегося в законную дичь для любого, кому придет в голову спустить курок. Хорошо быть охотником! Но чтобы им оставаться, нужно научиться никогда, ни при каких обстоятельствах не поворачиваться к дичи спиной, иначе – смерть.

Шагая по дороге, на припорошенной снегом поверхности которой еще не было ни единого следа, Абзац задремал на ходу, как старая лошадь. Он даже успел увидеть какой-то сон, в котором все было хорошо, правильно, а главное – тепло и мягко. Потом он незаметно для себя сошел на обочину, споткнулся, упал и проснулся.