Андрей Воронин - Кровавые жернова

«Глупая птица».

Антон с опаской положил на ладонь неподвижного воробья. Почувствовал биение сердца птицы и принялся гладить по перьям. Воробей встрепенулся и сел на ладонь. Воробей преспокойно почистил перышки, затем, взмахнув крыльями, легко полетел в раскрытое окно.

Полуянов, опершись на подоконник, проводил его взглядом, пока не потерял из виду.

«Хоть одно доброе дело сделал за сегодняшний день».

И только сейчас Полуянов изумился:

«Как он сюда попал? Окно же было закрыто!» – Полуянов точно помнил, что и дверь в столовую тоже оставалась закрыта.

Хрустнул в замке ключ, и Полуянов с улыбкой вышел в прихожую. Жена вернулась из магазина и не удивилась тому, что муж уже находится дома. Дежурное «привет», поцелуй в щеку. Антон взял корзину с покупками и понес на кухню. Супруга отправилась мыть руки, даже не спросив у мужа, где он был все это время.

Ранним утром Антон Полуянов подогнал свою «Волгу» к подъезду Сергея Краснова. Подниматься в квартиру не стал: знал, что Сергей человек обязательный, задерживаться без нужды не станет. К тому же не хотелось снова видеть вместе Сергея и Марину. Тогда мысли у Антона путались и вел он себя непредсказуемо.

Мог сморозить какую-нибудь глупость, из-за которой потом бы злился.

Даже утром воздух в столице не хочется вдыхать в полную грудь. Антон открыл дверцу и спустил ноги на асфальт. Он сидел, изучая трещину, сквозь которую пробивалась невероятно зеленая, нежная и беззащитная травинка.

«Что поделаешь, – подумал Антон, – обязательно кто-нибудь растопчет, проедет по ней колесом».

Краснов выходил из подъезда не спеша, под руку с ним Марина.

«Опять увязалась!»

Но тут же злость на любовницу сменилась у Полуянова предвкушением близости, причем скорой. Он не сомневался, что Марина поедет вместе с ними. Оделась она как в дорогу – джинсы, рубашка, наброшенный на плечи свитер, рукава завязаны на груди. Было в этом что-то детское и в то же время возбуждающее.

Сергей забросил сумку в багажник и устроился на переднем сиденье.

– Погоди, – поднял он указательный палец, – все нужно проверить.

Выложил на приборную панель портмоне, паспорт и билет. Подумал и добавил к ним ключи от квартиры.

– Все, полный набор. Трогай.

Марина тихо сидела на заднем сиденье, зажав ладони между коленями.

«У нее же красивые ноги, – думал Полуянов, выводя машину со двора. – И почему она так любит дурацкие джинсы? Если она считает, что выглядит от этого моложе, то ошибается. Моложе всего она смотрится обнаженной».

– Бензином у тебя пахнет, – поморщился Краснов. – «Волга» – не машина, а трактор, на ней только председателям колхозов ездить.

Ты бы еще бахрому по периметру стекла пристроил и пару переводных картинок на панель прилепил с красавицами.

– Таких теперь не делают, иначе они бы уже здесь красовались. Умерло государство ГДР, и нет немецких красавиц.

Краснов огляделся в салоне:

– Тебе вот чего не хватает: нужно коврами сиденья обтянуть. А то кожаные с «Волгой» не очень сочетаются.

– Брось, Сергей, нормальная машина, просторная, что тебе еще надо?

– Везут, скажи спасибо, – заступилась за Полуянова Марина.

– Я люблю, чтобы ничего не стучало, не гремело, не протекало и ехалось быстро. А здесь только сидишь и прислушиваешься: сзади стук, спереди скрежет, потом гудение. Ты же можешь себе пристойную тачку купить.

– Мне нравится.

Уже на выезде из города неподалеку от Кольцевой на автобусной остановке Краснов заприметил девушку в синей форме и распахнутом плаще.

– Тормози! – закричал он. И если бы Антон не нажал на педаль тормоза, то сделал бы это сам с пассажирского места.

– Ты чего?

– Вон, стюардессу прихватим. В стюардессы некрасивых не берут, – хозяйским жестом Краснов распахнул дверцу и крикнул:

– Доброе утро! В аэропорт не подбросить?

Девушка смерила взглядом не такого уж и молодого мужчину. Во взгляде сквозила настороженность. Но, заметив, что на заднем сиденье женщина, стюардесса подошла к машине.

– Вообще-то, меня автобус должен подобрать, но на машине приятнее.

– Вы, случаем, не рейс Москва-Ханты-Мансийск обслуживаете?

– Нет, я на Сыктывкар.

– А жаль, – Краснов причмокнул языком.

Стюардесса, как и все представительницы этой профессии, оказалась общительной. Она защебетала с Мариной как со старой знакомой.

Краснов опустил стекло, закурил и мечтательно посмотрел на бегущую дорогу. Он любил уезжать, улетать, уплывать. Ему нравилось подолгу не бывать дома, а затем наслаждаться возвращением, ощущать, что тебя ждали, тебе рады. В отъезде можно почудачить, а вернувшись, вновь стать если не примерным, то, во всяком случае, терпимым семьянином.