Андрей Воронин - Мишень для Слепого

Они вышли из подъезда. Моросил пренеприятнейший дождь – холодный, но не чувствовалось в нем свежести. Тяжелый городской смог висел в воздухе. Вот уже три дня как в столице было совершенно безветренно и вся огромная чаша города наполнилась выхлопными газами, дымом заводов.

«Как в прокуренной комнате, где никогда не открывают окон», – подумал Глеб, – поднимая воротник куртки.

Документы, выданные генералом, лежали у Сиверова во внутреннем кармане.

– Ведите, – он указал Федору Филипповичу рукой вперед, – дорогу к моей новой машине знаете только вы.

Они пошли темными дворами. Генерал неожиданно свернул вправо, в узкий проход между кустами, и Сиверов, следуя за ним, чуть не наткнулся на радиатор УАЗа, крытого брезентом. Радиатор еще дышал теплом.

Потапчук поставил сумку Сиверова на капот и, достав из кармана ключ, открыл дверцу.

– Ну вот, как ты и заказывал. Командирский УАЗ, не очень приметный. Тент специально натянули выгоревший, краску немного подпортили. А на самом деле машина абсолютно новая.

Глеб заглянул в кабину и посмотрел на счетчик спидометра.

– Пятьсот километров обкатки на ней нагоняли, а потом подтянули, что следовало, в наших мастерских, – объяснил Потапчук.

– Думаете, я боюсь, что у машины по дороге колесо отвалится? Я, если понадобится, и на трех до Кенига доеду.

– Адрес, по которому получишь сумку, у тебя есть.

Уже сегодня вечером твой багаж полетит самолетом в Кениг. В сохранности его не сомневайся. Если понадобится, то через меня можешь организовать себе там поддержку. Сбросишь информацию, но тогда сам отходи в сторону, не стоит тебе лишний раз светиться.

Сиверов сел за руль, завел двигатель и с полминуты прислушивался к его звуку – так доктор прислушивается к пульсу пациента.

– Не старайся найти изъян, все в полном порядке, – усмехнулся Потапчук.

Лишь убедившись, что двигатель в идеальном порядке, Сиверов осмотрел салон. Осмотром остался доволен.

Люди генерала Потапчука постарались на славу. Вместо обыкновенных труб, поддерживающих брезентовый тент джипа, здесь были установлены усиленные дуги. Если машина перевернется, дуги выдержат удар. Сиденье водителя тоже было не стандартным, оно удобно регулировалось по высоте, а для снижения вибрации – УАЗ тряская машина – было оснащено еще и пневмоподвеской.

– Что ж, я поехал, – Сиверов протянул генералу Потапчуку на прощание руку.

Тот крепко пожал ее.

– Ты же понимаешь, – извиняющимся тоном проговорил Федор Филиппович, – что не от хорошей жизни я не дал тебе отдохнуть.

– Отдохнуть можно только в деле, – Глеб, озадачив генерала этой фразой, захлопнул дверцу.

Потапчук едва успел убрать с капота машины брезентовую сумку Глеба, как Сиверов тронулся с места, лишь хлестнули по лобовому стеклу мокрые ветви кустов.

По городу Глеб Сиверов ехал спокойно, соблюдая все ограничения. А вот оказавшись за кольцевой автодорогой, миновав последний пост ГАИ, до конца вдавил педаль газа. Он любил ездить по шоссе именно ночью, когда можешь позволить себе на пустынной дороге предельную скорость. Сиверов уважал хорошие иномарки, но они не нравились ему одним: мчишься под двести километров в час, а скорости совсем не ощущаешь, лишь только открыв окно слышишь, как свистит ветер. А вот отечественные машины хороши тем, что уже после сотни чувствуется, что гонишь стремительно, особенно, если совершаешь путешествие на полувоенном УАЗе с жесткой подвеской. Тут уж не уснешь, как бы ни клонило тебя в сон.

Затея, предложенная генералом Потапчуком, с самого начала казалась Глебу не правильно организованной.

На взгляд Сиверова, Федору Филипповичу стоило все-таки попытаться убедить Разумовского, что его жизни грозит опасность, показать ему фальшивую стодолларовую банкноту и доказать этим, что деньги не уничтожены, а в любой момент могут всплыть в обороте.

«Если он доверяет Разумовскому, то надо доверять ему до конца. Если же нет, то и нечего было выходить на него с разговором, затевать всю эту игру. Конечно же, я понимаю генерала Потапчука, – рассуждал Сиверов, глядя, как навстречу ему несется такой же ночной странник, выжимая вес возможное из старых „жигулей“, – соперничающие ведомства – ФСК и ФСБ – хоть и находятся под одной крышей, но ревниво следят друг за другом. Если бы Потапчук решился открыть генералу Разумовскому все карты, имеющиеся на руках, то, хочешь не хочешь, пришлось бы распрощаться с начатым делом, расследование ушло бы под руководство Разумовского. А Федору Филипповичу, как каждому человеку с амбициями, хочется заставить считаться с собой, дать почувствовать собственный вес. Вот и попросил он меня обеспечить безопасность Разумовского, имея в виду, что я должен следить за ним».