Андрей Воронин - Мишень для Слепого

По звонку, даже не поворачивая головы, генерал понял, какой из аппаратов включился. Это был тот телефон, номер которого знали немногие – лишь руководители отделов силовых ведомств, такие же могущественные, как и он, да люди из Генеральной прокуратуры.

«Несет кого-то нелегкая!» – с раздражением и досадой подумал Петр Павлович.

Этот телефон беспокоил Разумовского от силы раз в неделю, а иногда молчал и по целому месяцу. Телефон был без диска, соединялся через коммутатор. Разумовский положил ладонь на трубку, ощутив, как вибрирует от звонка аппарат под его рукой. И на какое-то мгновение генералу показалось, что это дрожат его пальцы. Он снял трубку и отчетливо сказал:

– Генерал Разумовский слушает.

– Добрый день, Петр Павлович! Потапчук это.

– А, Федор Филиппович! Сколько лет, сколько зим!

«Легок на помине! Что это ему понадобилось?»

Совсем недавно он думал о генерале Потапчуке и думал нелестно, называл его в мыслях ревностным служакой, любящим покопаться в чужом грязном белье. Но тон, каким генерал Разумовский поприветствовал коллегу из параллельного ведомства, никак не выдал настроения Петра Павловича.

– У тебя немного свободного времени найдется? – поинтересовался генерал Потапчук.

Разумовский кашлянул.

– Для кого другого не нашел бы, а для тебя – пожалуйста.

Видеть Потапчука ему сейчас хотелось меньше всего.

«Еще не хватало, – думал генерал Разумовский, – новые напасти на мою голову. Небось опять откопал что-нибудь такое, чего не расхлебаешь и за месяц! Занимался бы своими делами, так нет, все лезет в чужие! Ненавижу тех, кто мешает жить другим».

– Тогда я к тебе зайду, – слышалось из трубки. – У меня разговор короткий, займет минут пятнадцать-двадцать.

– Жду.

Разумовский почувствовал, какой влажной и скользкой сделалась трубка в его руках, хотя причины волнения он не понимал. Он словно зверь ощущал опасность не разумом, а чутьем. Такая способность появилась у него в последние месяцы, когда он решил провернуть свою грандиозную аферу…

При виде входящего в кабинет генерала Потапчука Петр Павлович Разумовский вскочил из-за стола с таким проворством, словно вошел старший по званию, и направился навстречу гостю, с радушием протягивая руку – Если бы знал, что именно ты станешь пить – чаи или кофе, – чашки бы уже стояли на столе.

– Нет, Петр Павлович. Ты знаешь, зашел я к тебе по делу.

– Знаю, без дела ты не ходишь. Нет чтобы заглянуть просто так, как говорят, на палку чая и чашку колбасы, – и генерал Разумовский немного нервно рассмеялся.

Потапчук пожал плечами.

– Время служебное, не до выпивки. Но как-нибудь выкроим пару часов, посидим, повспоминаем…

– Да, вспомнить нам с тобой, Федор Филиппович, есть о чем. Работали вместе, ноздря в ноздрю шли. Так никто вперед и не вырвался.

– Да вперед нам, как бы, Петр Павлович, уже и некуда. Маршалов теперь не дают, особенно в нашем ведомстве.

– Это точно, не дают. Но на пенсию отправить могут. Кстати, как ты, на пенсию собираешься?

– Я давно бы ушел, выслуги хватает. Да не отпускают меня, нужен, наверное.

– И меня не отпускают тоже, хотя и не удерживают сильно. А я, честно говоря, и не рвусь. Привык к кутерьме, нравится работа. Тем более, всегда с людьми дело имею…

– Ты еще скажи, Петр Павлович, что и люди хорошие попадаются.

– А вот этого уж не скажу. И ты не скажешь, ты все больше с мафией да коррупцией борешься, а я чем занимался, тем и занимаюсь.

Разумовского насторожило, что генерал Потапчук не занимает предложенное кресло, а стоит посреди кабинета, как соляной столб, и время от времени бросает на собеседника пристальные взгляды. И у Разумовского возникло неприятное сравнение, что Потапчук смотрит на него так, как гробовщик смотрит на покойника, прикидывая, какой длины доски надо готовить для будущего Гроба.

– А что это ты на меня так смотришь? – холодея и ощущая пустоту в животе, почти прошептал генерал Разумовский.

– Как – так?

– Даже слов не подберу Как… – сказать о гробовщике и покойнике у Разумовского не поворачивался язык. – Как хирург на пациента, – наконец-то нашелся он.

– Нет, что ты, Петр Павлович, до хирурга мне далеко. Мы с тобой скорее два пациента в приемной, сидим, ждем, кого позовут первого. А разговор у меня к тебе действительно не простои. Может, пойдем отсюда? Не хочется мне в этих стенах вести приватные беседы.

– Ну что ж, пойдем.

Разумовский надел пиджак, застегнул его на все пуговицы, вытащил из шкафа плащ. В приемной бросил своему помощнику: