Андрей Воронин - Мишень для Слепого

– Пей, пей до дна, а то окочуришься.

Допив водку, Барташов потряс головой.

– Ну, вроде бы порядок, майор.

– Значит так: трупешник надо унести. Машину вести сможешь?

– Вы что, майор, я же сразу разобьюсь!

– Ладно, я поведу. Давай закатаем этого мудака в ковер и вынесем.

Кряхтя и постоянно мотая головой, Барташов взялся помогать Коптеву. Кое-как они запаковали тело Ильи Железовского в ворсистый палас, перепачканный кровью, и вынесли его из квартиры. Им повезло. Хоть дом и был шестнадцатиэтажный, но в это позднее время никто не остановил лифт и никого не оказалось на площадке ни последнего этажа, ни первого. У подъезда крутились подростки, но на Коптева с Барташовым и их ношу внимания не обратили: палас был большой, и даже ноги мертвеца из него не торчали. Открыв салон микроавтобуса, майор и капитан втолкали мертвого Железовского внутрь.

– Садись в салон, – сказал Коптев Барташову.

– Может, я рядом сяду?

– Садись в салон, – тоном, не терпящим возражений, повторил Коптев.

Пришлось повиноваться. Барташов забрался в салон, и ему пришлось упереться башмаками в тело сослуживца. Тот, даже если бы хотел возмутиться в ответ на такую непочтительность, не сумел бы: мертвые, как известно, молчат.

Автобус тронулся, тело двинулось на полу, закатываясь под сиденье. Барташов поднял ноги, как это делают дети, играя в салочки.

«Ой, слава Богу, я жив, – подумал он с какой-то невероятной радостью. – Интересно, куда это Коптев везет труп Железовского? В морг?»

То, что Коптев везет покойника на асфальтобетонный завод, Барташову даже в голову не могло прийти.

Ведь все можно понять, но чтобы сжечь тело своего же подельника – это было невероятно. Через час микроавтобус оказался на краю города и поехал вдоль длинной серой стены, за которой возвышались черные от копоти трубы и емкости для хранения цемента Он свернул в узкий проезд и остановился возле металлических ворот, трижды просигналив. Коптев вышел из машины и помог старику охраннику открыть ворота с ржавыми пятиконечными звездами.

– Что привезли, Павел Иванович? – поинтересовался дед с пышными усами, как у дореволюционного пожарника.

– Что-что, Максимыч, ясно что… Как всегда.

– Рад помочь. Не зря же деньги получаю.

– Ну так давай, помогай.

– Сейчас прикачу тележку.

Старик Максимыч шаркающей походкой засеменил в сторону двух строительных вагончиков. В окне одного из них горел тусклый свет. Затем он появился, катя перед собой тележку на резиновом ходу – такими на вокзалах пользуются носильщики. Подогнал тележку прямо к микроавтобусу.

– Ну, давай, открывай, – сказал старику Коптев.

Дед привычным движением дернул в сторону дверь микроавтобуса. Она, щелкнув, отъехала.

– Вылезай, – прошептал Коптев Барташову.

Тот жадно глотнул свежего воздуха.

– Давайте, грузите.

Старик подхватил сверток за то место, где были ноги Железовского, а Барташов помог столкнуть его на тележку. И Барташов с Максимычем, который причмокивал и сплевывал себе под ноги, покатили тележку к эстакаде.

– Придержи, Павел Иванович, а то сползет, – сказал старик, кивнув на тюк, лежащий на тележке.

Втроем они закатили тележку на верх эстакады, и Максимыч отправился в кабину оператора, чтобы зажечь горелки. Вспыхнуло голубое пламя, завертелась длинная, большого диаметра труба В ней загрохотали камешки засыпанного с вечера гравия.

Максимыч, стоя возле кабинки оператора, как капитан на мостике корабля, крикнул Коптеву:

– Не спешите, пусть хорошенько прогреется.

От жары Барташову стало плохо. Он уперся руками в металлические перила и свесил вниз голову. Судорога прошла по его телу, и капитана начало рвать. Коптев с отвращением глядел на сжавшегося в комок, корчащегося здоровенного парня.

«Эх, слабак он», – подумал Коптев.

А Максимыч понимающе кивнул, мол, слабые у тебя сотрудники, Павел Иванович. И в свою очередь подумал: "Вот в наше время я одной пулей мог прикончить сразу двоих. Становил затылок к затылку и в лоб – хлоп!

Оба готовы. Полный профит и экономия".

Жар от работающих горелок стал невыносимый.

Коптев даже отошел на пару шагов и стал отдуваться, как в парилке.

– Все, порядок!

Максимыч подкрутил свои чапаевские усы и махнул рукой, точно командир батареи давал приказ на открытие огня.

– Эй, ты, – уже не скрывая своего отвращения, буркнул Коптев, обращаясь к Барташову.

Тот вздрогнул и тяжело поднял голову, уперев осоловевший взгляд в начальника.