Андрей Воронин - Оружие для Слепого

Когда коту оставалось лишь прыгнуть и задушить голубя, Глеб бросил окурок точно у него под носом.

Кот испуганно взвился, голуби взмыли в небо, громко хлопая крыльями.

«Вот так-то, брат, не повезло тебе. Останешься без мясного».

Кот посмотрел на Глеба, как ему показалось, презрительно, беззвучно мяукнул, а затем легко запрыгнул на крышу машины, стоявшей неподалеку. Там преспокойно улегся и принялся постукивать хвостом по жести. Сиверов посмотрел на часы: находился он здесь уже минут двадцать.

Сиверов опустил спинку кресла и полулежа наблюдал за окнами квартиры; по небу, отражаясь в стеклах, проплывали низкие облака. Вновь в окне появилась та же женщина, движения ее были резкими, почти судорожными. Даже не видя в деталях ее лицо, Глеб понял, что она сильно волнуется. Казалось, она боится, что кто-то заглянет в окно, увидит то, что происходит в квартире. Шторы резко сомкнулись.

– Быстрей! – сказал себе Глеб, подхватил спортивную сумку и подбежал к подъезду, уже на ходу поставив машину на сигнализацию.

Перепрыгивая через ступеньки, он забежал на площадку между третьим и четвертым этажом как раз вовремя. Щелкнули задвижки, дверь открылась, и Глеб присел. Увидеть его от двери было невозможно.

Женщина прикрыла дверь и вставила ключ в замочную скважину. Сиверов легко, бесшумно перемахнул через перила и оказался у нее за спиной.

– В квартире кто-нибудь есть? – тихо прошептал он ей в самое ухо, на всякий случаи держа наготове руку, чтобы, начни она кричать, заткнуть ей рот.

Но женщину парализовал страх…

В прихожей вспыхнул свет. В зеркале, укрепленном на стене, Глеб увидел полные паники глаза и тут же понял: никакая это не сообщница. Пока у него не было ни фактов, ни доказательств. Это подсказывала интуиция, ни разу его не подводившая.

– Не нервничай, и все будет хорошо… – прошептал Сиверов ей на ухо и не спеша убрал ладонь со рта своей пленницы.

Та от страха не могла говорить, лишь открывала и закрывала рот, как рыба на песке. А затем сказала то, что он никак не ожидал услышать:

– Вы ладонь испачкали помадой.

– А, да, – Глеб посмотрел на свою руку. – Не бойтесь, – улыбнулся он, – помада не кровь, легко отмывается.

И тут напряженные до предела нервы женщины сдали. Из глаз брызнули слезы, не покатились, не побежали, а именно брызнули. При этом она хохотала, заливалась смехом, как будто незнакомец был ее школьным приятелем, который удачно ее разыграл.

– Руку испачкали! Испачкали руку! Помада – не кровь… – бормотала она, хохоча.

Сиверов отошел на шаг в сторону. Катя, пошатываясь, двинулась в комнату и обессиленно опустилась на диван, зажав ладони между коленями. Глеб закрыл дверь, прошел за ней следом и сел на кресло. Он ждал, когда женщина заговорит, он был уверен, что из нее сейчас слова посыплются, брызнут точно так же, как брызнули из глаз слезы. Просто не надо на нее давить, не надо задавать вопросы – она все сама расскажет. А ему останется только слушать и мотать на ус.

«Веди себя так, как не ожидает собеседник. Сейчас она ждет, что я на нее наброшусь, начну хлестать по щекам, возможно, приставлю пистолет ко лбу или щелкну зажигалкой и поднесу огонь к лицу… – Глеб улыбнулся. – Ну, вот, ты посмотрела на меня, а я сижу, закинув ногу за ногу, словно забежал чайку попить да сигаретку у соседки стрельнуть».

Понемногу Катя успокоилась. Действительно, Глеб рассчитал все правильно. Ее прорвало – словно рухнула плотина:

– Я здесь ни при чем! Понимаете, вообще ни при чем! Случайно здесь оказалась, пришла цветы полить.

Земля в горшках совсем сухая, ну, как в пустыне!

Пустыню Катя никогда не видела, разве что по телевизору, представление о ней имела слабое. Глеб оценил ее с первого взгляда: перед ним была простушка, которой Николай Меньшов, скорее всего, просто пользовался, получая легкое и доступное удовлетворение по очень умеренной цене. Потерять голову от такой женщины невозможно, тем более, невозможно ей довериться…

Глеб даже не стал размышлять, кем она может быть и где работает – вполне могла строчить на швейной машинке дома или мыть посуду в столовой.

– Поверьте мне, я ни при чем! – трясущимися губами повторяла женщина.

Глеб пока еще не задал ни одного вопроса, но ее уже было не остановить: она затараторила сбивчиво, невпопад, первое, что приходило в голову. И Сиверов понимал, что говорит она чистую правду.

– Ему плохо стало! У него язва желудка, кажется.

Представляете, плохо человеку! А я что.., я же не врач. Не знала, что и делать!.. «Скорую» пришлось вызвать. Он так корчился, я уж думала, не дай Бог, умрет прямо здесь.