Андрей Воронин - Повелитель бурь

— Но было все отчаянно красиво, — подхватил Становой. — Да, жаль… Ну а если хорошенько подумать, сосредоточиться? Может быть, все-таки вспомните хоть что-то? Поверьте, это очень важно. Лично я не могу понять, как здоровый мужчина может вот так просто расстаться с такой сногсшибательной женщиной и даже не попытаться встретиться с ней снова…

— Вы становитесь назойливым, — резко сказала Ирина. — Я рассказала вам все, что знаю. На мой взгляд, говорить нам больше не о чем.

— А вы? Вы сами не могли бы дать показания? — спросил Становой.

— Я? Вряд ли… Какой из меня свидетель? Честно говоря, я так и не поняла, что там произошло.

— А понимание от вас и не требуется. Понимать и делать выводы — дело следствия и, в конечном итоге, суда. У меня такое предложение: давайте сейчас сядем в машину, подъедем к нам в управление, там вы наговорите ваши показания на диктофон, и больше мы вас беспокоить не станем. Идет?

— Повторяю, я очень спешу. Если вам настолько необходимы мои показания, вызовите меня повесткой.

— Вы ставите меня в тупик, — сказал Становой, и в его голосе Глеб разобрал нотки искреннего огорчения. — Я-то по наивности своей надеялся, что нам удастся договориться.

— Как видите, не удалось, — сухо сказала Ирина. — Прощайте.

Она шагнула к своей машине, но Становой поймал ее за рукав, резко рванул, и Ирина оказалась втиснутой на заднее сиденье его «жигулей» раньше, чем успела хотя бы крикнуть. Бежевая «пятерка» завелась и задним ходом выбралась со стоянки.

— Только пикни, сука, — услышал Глеб, запуская двигатель «Волги». — Не хотелось бы оставлять на такой смазливой мордашке безобразные синяки. А будешь дергаться — пристрелю, как собаку, и выброшу из машины прямо на ходу. Подумай, на кого ты будешь после этого похожа.

— Подумай, на кого будешь похож ты, — ответила Ирина.

Глеб услышал странный кашляющий звук и не сразу сообразил, что это был смех Максима Юрьевича.

— Браво, — сказал Становой. — Это угроза, и, судя по тому, каким тоном она произнесена, не пустая. Значит, кое-что про своего кавалера ты все-таки знаешь. А если знаешь, то непременно выложишь мне. Придется выложить, красавица, если не хочешь, чтобы я превратил тебя в Квазимодо.

— Могу начать прямо сейчас, — сказала Ирина. — Он мой муж, и главное, что тебе необходимо о нем знать, это то, что его враги долго не живут.

— Посмотрим, — сказал Становой.

— Ты далеко не первый, кто так говорит. Не посмотрим, а посмотрю. Я посмотрю, понял? А ты смотреть уже не сможешь.

Глеб услышал звук пощечины, и шедшая впереди него «пятерка» опасно вильнула: чтобы ударить Ирину, Становому пришлось повернуться назад всем корпусом, в то время как машина неслась по Новому Арбату на скорости девяносто километров в час.

— Это дорого тебе обойдется, подонок, — произнесла Ирина.

В ответ Становой поехал еще быстрее. Глеб не знал, догадывается ли Максим Юрьевич о погоне, но в любом случае действовал тот грамотно: не имея возможности связать пленницу, он предотвращал ее побег самым простым способом — увеличивая скорость, чтобы не дать ей выпрыгнуть из машины.

Глеб вдавил педаль акселератора в пол и вслед за Становым проскочил перекресток на красный свет. Это было очень неосторожно, но Глебу хотелось скорее покончить с этим делом, тем более, что Ирине угрожала опасность.

Становой стремительно вел машину, опасно лавируя в плотном транспортном потоке. Поспевать за легкими «жигулями» на неповоротливой «Волге» было сложно. Впрочем, старая «пятерка» тоже не отличалась хорошей маневренностью, и то, чем они занимались, напоминало гонки на цинковых гробах: кто не разбился, тот и выиграл. Впереди снова замигал зеленый, готовясь смениться желтым. Глеб сократил разрыв, опасно проскочив между двумя идущими бок о бок машинами, и увидел, что Становой готовится сделать то же самое: нос бежевой «пятерки» был нацелен в узкий просвет между высокой кормой туристского автобуса и сверкающим багажником дорогого «бентли». В этот момент произошло что-то странное: «пятерка» завиляла из стороны в сторону, на глазах теряя скорость, толкнула бампером «бентли», отскочила от него и со скрежетом влепилась правым крылом в борт автобуса. Пронзительно заныли клаксоны, завизжали тормоза. Глеб тоже ударил по тормозам, не заботясь о тех, кто ехал сзади. Раздался глухой лязг, «Волга» тяжело подпрыгнула, клюнув носом, исковерканная крышка багажника встала дыбом, но Сиверов даже не обернулся.