Андрей Воронин - Пророк

– Выкопаешь яму внизу, – прапорщик, как полководец во время боя, перстом указал на место, где следовало захоронить найденные останки, и расправил плечи. – И никому ни гу-гу, ясно?

– Так точно! – дружно ответили солдаты, орудуя лопатами.

И тут прапорщик увидел, как на светлый песок легла темная тень. На несколько мгновений в разрывах серых туч снова выглянуло солнце.

Прапорщик обернулся: тот самый мужчина, во всем черном, с кожаной черной папкой, длинноволосый, бородатый, стоял, немного жмурясь, глядя на череп в руках ефрейтора.

– Могилу потревожили, – негромко произнес он мягким певучим голосом, который легко перекрывал свист ветра. – Недоброе дело – могилы тревожить.

– Что нам остается? – развел руками прапорщик. – Это же немец, враг. Да даже и не немец, а только часть.

– Не имеет значения, – сказал мужчина, отбрасывая седую прядь.

Мужчина в черном был лет сорока трех, высокий, статный, широкоплечий, немного странный, словно не от мира сего. Черные брови, большие, глубоко посаженные глаза и лицо, как у артиста.

В городе он, возможно, смотрелся бы нелепо, но на кладбище он выглядел органично, куда более органично, чем командиры и их солдаты с лопатами.

– Так что же нам делать, может, подскажете? – на «вы» обратился к незнакомцу прапорщик, еще не понимая, кто стоит перед ним, но чувствуя силу, исходящую от этого человека.

Так стоят люди перед морем, абсолютно спокойным и тихим, в любой момент готовые к тому, что на берег может обрушиться волна, смоет дома, лодки, вывернет с корнями деревья, уничтожит все живое.

Мужчина немного виновато улыбнулся:

– Я бы вам посоветовал, друзья мои, все это аккуратно положить назад, ямы засыпать, а сверху заложить дерном. Потом поставить здесь крест.

– Вот еще! – вырвалось у худого прапорщика. – Такую работу проделали и все коту под хвост? Мы нашим ребятам могилы копали, а он кто? – прапорщик вновь ткнул пальцем в череп. – Ефрейтор Гаврилов, отнеси фашиста и закопай, да побыстрее!

– Стой, – сказал мужчина, просьбы в его голосе не было, он звучал нейтрально, словно мужчина в черном передавал чужую волю, кого-то более могущественного, чем прапорщики, полковники и генералы.

Ефрейтор Гаврилов замер. Прапорщики тоже насторожились, на мгновение окаменели, они не привыкли, чтобы штатские командовали военными.

– Вы, собственно говоря, кто будете?

– Я приехал сюда по благословению патриарха;

– Какого патриарха? – слово «патриарх» звучало как «генералиссимус», и прапорщики отступили на шаг от края могилы, пытаясь сообразить, бывают ли у священников документы, удостоверяющие личность, или таковые отсутствуют.

– Я приехал в ваш город для того, чтобы в Ельске возвели храм, чтобы людям было где молиться Богу, чтобы было где отправлять в последний путь усопших, крестить новорожденных, венчать.

– Какой такой храм? – худой прапорщик вытащил из кармана бушлата пачку дешевых сигарет, но закурить не решался.

– Я бы посоветовал вам выкопать могилу вот там, внизу, у подошвы второго холма.

– Там же топко!

– Там сухо, – возразил незнакомец.

– Нам надо посоветоваться с подполковником, а он посоветуется с мэром, – прапорщик говорил уже так, словно перенос могилы – дело решенное, осталось только утрясти детали.

– Я сам поговорю с Цветковым, я как раз собирался к нему. А вы копайте. Посмотрите, будет лучше.

– А если и там что-нибудь найдем?

– Там ничего нет, там чистая земля. Там можно даже часовню ставить.

– Закопать ямы! – резким, приказным тоном обратился к солдатам тощий прапорщик и тут же почувствовал себя неловко.

Солдаты принялись за работу. Мужчина кивнул, низко склонив голову, откинул со лба длин ные с проседью волосы и неторопливо, словно по воде, медленно поплыл с холма вниз.

– Во дела, – сказал краснолицый прапорщик, – никогда раньше с попами не говорил. Видеть видел, а вот поговорить не доводилось.

– Ничего мужик, видный, – сказал тощий прапорщик, наконец-то закуривая сигарету.

Когда прапорщики взглянули вниз, мужчины в черном уже не было.

– Куда он свернул?

– Кто ж его знает, – сказал краснолицый, – только что был внизу, а тут раз – и нет.

– Вот дела! Туда пойдем копать?

– Ну, если священник сказал…

– Ты уверен, что он священник?

– Кто же, по-твоему?

– Да, на священника похож. И борода, и волосы… А самое главное, голос у него красивый, наверное, песни поет.

– Ладно, пошли, все разметим и прикинем.