Андрей Воронин - Разведка боем

В конце концов, спор заглох – слишком быстро и авторитетно ставил диагноз Самойленко. Воскобойников остался при своем скепсисе, но молчал, зная, что ему припомнят летную карьеру – ты рассекал под облаками, а мы здесь брюхом по земле ползали.

Он даже хотел встать и двинуть по направлению к железке. Различить проходящий состав и посрамить Самойленко неопровержимыми фактами. Потом поленился, пусть себе вещает.

Только один человек не слышал ни стука колес, ни спора, внимал совсем другим звукам. Фортиссимо и пианиссимо оркестра – из всех оперных композиторов именно Вагнер славился переходами от полной бравурной громкости к едва слышному лепету струнных. Глеб наслаждался собранием уникальных голосов – солистов Большого, "Ла Скала ", Метрополитен-опера ".

Вагнер был одним из любимейших его композиторов. И в особенности цикл «Кольцо нибелунга» – четыре оперы, связанные единым сюжетом.

Цикл, для которого в Байрейте некогда был специально построен оперный театр.

Вагнер и Верди – два гения, альфа и омега оперы. Лед и пламень, мрак и свет. В хорошем настроении Глебу хотелось слушать великого итальянца. Сумрачному расположению духа больше соответствовала музыкальная версия северных саг.

Безжалостный рок, девы-валькирии, подбирающие мертвых воинов с поля битвы, чтобы перенести в Валгаллу.

Сейчас настроение у Глеба было сумрачным, и в ближайшем времени он не предвидел перемен.

Впрочем, этот человек давно уже отвык плясать от радости или рвать на себе волосы от горя. Внутри у него постоянно горел ровный огонь, только температура у этого огня была разной.

Дослушав арию Брунгильды, он остановил вращение диска. Не сразу выпустил плейер из рук.

Некоторое время рассматривал в задумчивости, потом нажал на «стоп» второй раз, будто для полной уверенности. Никто не заметил этого вторичного нажатия – большой палец всего лишь сместился на полсантиметра. Но если б и заметили, значения бы не придали.

Между тем, из района железнодорожного моста через Енисей ушел радиосигнал. Этот сигнал был принят одним из спутников и отражен обратно на земную поверхность, но совсем в другую точку. Он содержал в себе не много информации – всего лишь точное указание координат.

Прибор, вмонтированный в плейер, давно уже не считался чудом техники. Конечно, для обычных армейских соединений он был роскошью, но спецназ ФСБ применял его уже несколько лет. Как, впрочем, и боевики в горах Кавказа.

Гонцы вернулись раньше, чем их ждали.

Притащили для Тараса нормальные костыли, чтобы не смущал горожан плохо оструганными палками.

– Повезло, – объяснил Семен. – Деловой человек попался.

– Не люблю, когда везет, – скривился Тарасов. – Опасный признак.

– У тебя ближайшее будущее точно безопасное, – Воскобойников имел в виду ранение замкомполка. – Ты свою дозу получил.

– Говорят еще: черная полоса, белая полоса, – вспомнил Ильяс.

– Не путай, друг. Это уже другая теория.

Семен набросал аккуратную схему рынка и самого здания, отметил две двери на втором этаже.

– Сортир далеко?

Вопрос был действительно важным. Одно дело отправлять естественные надобности на природе и совсем другое – в лоне цивилизации. Если каждый раз надо пройти по этажу больше двадцати шагов, это уже означает слишком долго находиться на виду.

– Близко, – ответил Бубен. – Даже ближе, чем мне бы хотелось. Боюсь, слышно будет, как воду спускают.

Никто из группы не страдал чрезмерной привередливостью. Но долгое пребывание на одном месте неизбежно обостряет ощущения даже у самых закаленных, с продубелой кожей людей.

Решив вопрос с крышей над головой, в город, как правило, входили четырьмя парами. Теперь одной из пар предстояло стать тройкой. В противном случае пришлось бы изменять одному из ключевых правил: ни в коем случае не оставлять никого в одиночестве.

– Трое, если честно, перебор, – заявил Воскобойников. – У каждого из нас на роже кое-что написано. Если три окажутся рядом на улице, сложится целое слово. Не то, что всегда первым приходит в голову. А то, что наводит на подозрения.

Народ помолчал. Разные слова приходили на ум. «Проклятие»? «Страх»? «Обреченность»?

«Изгой»?

– Глеб – человек свежий. И по лицу у него не прочтешь ничего. Пойдет третьим, все будет нормально.

– В натуре, мужики, не надо городить лишнего. Меньше фантазий, до осеннего сезона еще далеко.

Летом, на свежем воздухе все обычно чувствовали себя бодрее, конфликтов и сдвигов по фазе случалось меньше. Как только залезали под крышу, безделье начинало заедать. Все толклись на ограниченном пространстве. Дурные сны приходили чаще, но зубами скрежетали уже и наяву. Случались вспышки ярости – по поводу и без.