Андрей Воронин - Русская сталь

Но Глеб не собирался больше ничего выяснять. Как и не намерен был отмыкать браслет наручников. Хватит и того, что он не перерезал врагу горло, дал ему время осознать перед смертью все свои ошибки и покаяться в грехах. Редко кому секретный агент по прозвищу Слепой предоставлял такую возможность.

Судно оказалось больше, чем ожидал Сиверов, — с грязными бортами, облезлой краской на поручнях и обезображенной ржавчиной кормой. Но запах от корабля исходил божественный. Глеб почуял его, как только высунул голову из воды под самой носовой частью, где никто не смог бы разглядеть пловца.

Он сделал короткую паузу, прислушиваясь. В темную воду полетел окурок, огонек погас с коротким шипением. Послышалось несколько слов на языке, который Глеб не смог опознать. На Кавказе в ходу сотни языков и диалектов — сам черт ногу сломит.

Через несколько минут, оказавшись на палубе, он понял сразу и причину чудесного аромата и национальность говорившего. Вся палуба была загромождена кучами оранжевых шаров в морщинистой кожуре, размером побольше мандарина, но поменьше апельсина.

Время для сбора цитрусовых в Абхазии вроде бы еще не приспело, но Сиверов как-то слышал краем уха, что выведен новый гибридный скороспеющий сорт. Торговля цитрусовыми — главная и единственная статья доходов непризнанной республики. Простой народ тянет полные мешки и тележки к российской границе. Кораблями фрукты возят более серьезные люди. Судя по осадке судна, трюм забит под завязку, здесь, наверху, излишки.

Свободных проходов практически не осталось. Да и непросто было их организовать, если товар — это десятки тысяч шаров, которые перекатываются туда-сюда при малейшем толчке или крене. Единственное, что удосужились сделать, — прислонили к поручням широкие доски, чтобы мандарины не посыпались за борт.

Скинув ласты, чтобы не мешали двигаться, Сиверов прицепил их к поясу. С его черного, плотно прилегающего гидрокостюма ручьями стекала вода. Наблюдательный глаз мог бы заподозрить неладное, увидев мокрые следы. Но прятаться и тянуть резину Глеб не собирался.

«Особо не побегаешь», — отметил он про себя, чувствуя, как оранжевые кожистые шары проминаются и перекатываются под ногами.

Из ближайшего помещения послышались женские стоны. В первый момент Глеб напрягся, в следующий они показались слегка преувеличенными и театральными.

Ожидания подтвердились, когда он заглянул внутрь: несколько небритых смуглых мужиков смотрели по видаку порнуху. Двое из зрителей о чем-то активно заспорили и даже решили с общего согласия перемотать кассету назад ради уточнения истины. «Мне бы ваши заботы», — подумал Сиверов, следуя дальше.

Дверь в следующую каюту была заперта, окно на палубу занавешено. Налепив по диагонали полоску «скотча», Глеб приставил к самому краю стекла острие ножа и сильно надавил. Стекло треснуло почти бесшумно по ровной диагональной линии. Отогнув уплотняющую края резину, Глеб услышал гул вентилятора на компьютерном системном блоке.

Дальше медлить не имело смысла — легкий морской бриз уже качнул плотные занавески, запах воды и фруктов хлынул внутрь ничем не стесненным потоком. Даже поглощенные делами люди должны были забеспокоиться.

Резко разведя занавески, Глеб с легкостью запрыгнул внутрь. Двое дернулись, как от удара током. Один успел-таки издать короткий вопль, прежде чем получил удар в висок рукояткой ножа. Второй, белобрысый, залез под стол с компьютером и большим плоским монитором.

— Где старший? — быстро спросил Глеб.

Белобрысый таращился на него, как на жуткое привидение, хотя наверняка должен был видеть на экране монитора фигуру в черном гидрокостюме. Страх парализовал лицевые мышцы, он пытался шевелить губами, но не мог издать ни звука.

Такой временный паралич снимается еще большим страхом. Глеб повторил свой вопрос, оттянув острием ножа нижнее веко белобрысого. Приоткрылось почти все глазное яблоко с тонкими ниточками сосудов-капилляров. Беззвучное шевеление губами сменилось торопливым сбивчивым шепотом.

В таком состоянии человек непроизвольно переходит на родную речь. В отличие от кавказского диалекта любителей порнухи, польский язык Глеб худо-бедно понимал. Как-никак славяне, хоть и западные. «Интернационал, мать вашу», — промелькнуло в голове.

Белобрысый спешил объяснить, что старший последний раз заглядывал к ним около получаса назад и с тех пор больше не показывался. В напряженных обстоятельствах Сиверов никогда не забывал отслеживать течение времени. Примерно полчаса пролетело с тех пор, как его подводная схватка с «инспектором» перешла в решающую фазу.