Андрей Воронин - Слепой в шаге от смерти

«Чисто…» – убедился Федор Филиппович и лишь после этого позволил себе свернуть к дому, где располагалась мансарда Глеба Сиверова.

Год назад еще можно было встретиться на явочной квартире, но сейчас подходил лишь этот адрес, До котором знали только двое – Слепой и он сам.

Генерал поднялся на последний этаж, перевел дыхание. Сердце колотилось так, словно он тащил по лестнице тяжеленный шкаф.

«Да, старость не радость. И как это Глеб сюда взбегает? Вот здоровье у человека! Но и я лет двадцать назад не замечал этажей и расстояний».

Федор Филиппович подождал, пока успокоится сердце и восстановится дыхание, а затем постучал в дверь. Единственное, чего он не успел сделать, так это смахнуть пот, выступивший на морщинистом лбу.

Глеб встретил генерала улыбкой – дружелюбной, открытой, даже, как показалось Потапчуку, беззаботной.

«Наверное, так он улыбается своим детям. А может, и Быстрицкой. Такая улыбка дорогого стоит, этот не предаст», – подумал генерал, переступая порог, после чего протянул Сиверову руку, и они обменялись крепким рукопожатием.

– Ух и высоко же ты забрался! Не доберешься до твоего скворечника, Глеб Петрович!

– Что поделаешь, так получилось. Не люблю я, Федор Филиппович, цокольные этажи.

– А у тебя тут все по-прежнему, – огляделся генерал, не выпуская из рук портфель, словно это была самая ценная для него вещь.

– Вы чего с портфелем боитесь расстаться?

Здесь никто не украдет.

– Все равно боюсь, Глеб Петрович, – сказал Потапчук, но портфель поставил.

Глеб помог генералу сбросить старомодное пальто с каракулевым воротником, снять шарф.

Все это скрылось в стенном шкафу: На мансарде было свежо.

– Окно открыто, – объяснил Глеб, – сейчас закрою, – и опустил рамы.

– А у тебя, как всегда, кофе пахнет, только почему-то музыки не слышно. В последний раз, когда я здесь был, помнится, звучал Вагнер.

– Хотите, Федор Филиппович, включу?

– Может быть, потом. А вот от стакана воды не откажусь.

– Кофе?

– Кофе потом.

Сиверов наполнил из пластиковой бутылки высокий стакан, подал генералу.

– Устал я, – признался Потапчук.

– Да и я смотрю, Федор Филиппович, совсем вы себя не жалеете. Когда в последний раз отдыхали?

– И сам не помню когда. Где помню, а вот когда – забыл.

– Значит, давно, – констатировал Глеб. – Присаживайтесь.

Генерал взял портфель, с благодарностью посмотрел на Сиверова, устроился за низким журнальным столиком в мягком кожаном кресле, терпеливо дождался, когда Глеб поставит на стол кофейник и чашки.

– Нет-нет, мне не наливай, – Потапчук прикрыл чашку рукой. – Почему нет пепельницы, позволь спросить'? Надеюсь, ты курить не бросил?

– Курю мало, – рассмеялся Глеб, – здоровье берегу.

Федор Филиппович понимающе улыбнулся и выложил на столик пачку сигарет и зажигалку. Глеб поставил пепельницу.

– Ну, что скажете? Какие новости?

– Есть хорошие, есть и плохие. С каких прикажешь начать?

– Лучше с плохих.

– Нет, давай с хороших, потому что с плохими придется разбираться, и думаю, тебе.

– Тогда, тем более, с плохих.

– За последнее время, Глеб, погибли несколько наших сотрудников, а также чиновник, который помогал нам.

– Осведомитель? – уточнил Глеб.

– Можно сказать и так.

– За деньги работал?

– Нет, не за деньги. Но все это – присказка, – генерал поставил портфель на колени.

– Что же вы медлите? Открывайте, Федор Филиппович, свой ларец с секретами, рано или поздно придется это сделать.

– Знаешь, Глеб, ты мне столько раз помогал, я уже со счета сбился, по справедливости, ты должен носить генеральские погоны, а не я.

– Погоны меня никогда не привлекали, разве что, может, в молодости, и то потому, что женщинам нравились.

Генерал улыбнулся, причем улыбка получилась кроткой, даже чуть-чуть виноватой.

– Скажу сразу, Глеб, в этом деле я могу рассчитывать только на тебя.

– Я же еще не знаю дела, Федор Филиппович, нельзя же так сразу быка за рога. А вдруг я ничем не смогу помочь?

– Сможешь, сможешь, больше некому. Мы все под колпаком.

– Не понял… Вы под колпаком?

– Да, – подтвердил генерал и тут же оглянулся, словно за его спиной кто-то Стоял и мог услышать их разговор.

– Никого нет. Вы чем-то напуганы, Федор Филиппович?

– Ты знаешь, я не на машине к тебе приехал, добирался на перекладных. Пришлось на старости лет прибегнуть к услугам общественного транспорта, даже на метро одну остановку проехал.

– Я тоже иногда езжу, и мне это даже нравится.