Андрей Воронин - Ставки сделаны

Что означает это «все», Алексей так и не уточнил. Панкрат же не стал его расспрашивать: как-то неловко ему было слышать богословский слог из уст бесшабашного Лехи по прозвищу Кришнаит, вместе с которым они выбирались из множества передряг в Чечне.

Да, вздохнул он про себя, неисповедимы пути Господни.

Вечером того же дня Алексея вызвал настоятель. Предстояло каким-то образом объяснить пропажу «мерседеса» и появление в монастыре несовершеннолетней девицы. А также то, чем занимались в столице братья Илья, Феодор и Кузьма, который по возвращении сразу же засел за свой стационарный компьютер и не показывался даже к обеденной трапезе.

– Понимаешь, – ответил он Панкрату на просьбу посмотреть, что за информацию удалось вытащить из «Мнемосины». – Мне еще дня два – если только Господь не смилуется – ломать ту защиту, в которую этот файл ихние спецы завернули. Я по атрибутам его опознал, а прочесть пока что не могу. У них в сети алгоритм специальный автоматически выполняется, а у меня его нет. Можно было, конечно, подольше порыться, но тогда они нас точно за горячим бы заспели. Сечешь?

– Ни бум-бум я в твоей электронике, – вздохнул Панкрат. – Ладно, ковыряйся. Но как только получится – сразу…

– Понял-понял, – поспешил заверить его Кузьма. – Среди ночи разбужу, будь уверен. Главное – чтобы настоятель епитимью не наложил на недельку.

– Ты по-человечески говори, – нахмурился Панкрат. – Уж больно это слово на эпидемию похоже.

– Наказание такое, – усмехнулся хакер. – Типа как гауптвахта за самоволку.

– Теперь ясно, – нахмурился Панкрат. – Слушай, Кузьма, нельзя тебе епитимью. Я не знаю, на что именно способен человек, информацию о котором мы искали, но уверен, что на многое. Тут время терять нельзя. Ты уж настоятелю объясни.

– Алексей объяснит, – произнес Кузьма. – Если послушает его отец, тогда все обойдется. А если нет…

– Тогда я сам с ним поговорю, – твердо проговорил Панкрат.

Хакер как-то странно на него посмотрел и, слабо улыбнувшись, кивнул.

В тот вечер Алексей пришел в каморку, где расположились Панкрат и Люся, с лицом чернее тучи.

– Что случилось? – стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, спросил Панкрат. – Епитимью наложили?

Монах метнул на него быстрый взгляд, вздохнул.

– Да нет, – было видно, что вариант с епитимьей устраивал его намного больше. – Послушание отец настоятель подобрал нехилое.

Панкрат вопросительно изогнул бровь.

– В смысле?

– На Валаам ехать, – ответил Алексей. – Там месяц служить молебны и каяться… Эх, попутал меня лукавый этот «мерседес» из стойла выгнать! – в сердцах вдруг вырвалось у него.

У Панкрата от удивления вытянулось лицо. Не выдержав, он через секунду расхохотался. Люся, которая лежала в своем спальнике и уже начинала дремать, испуганно подхватилась и села, переводя с одного на другого непонимающий взгляд.

– В тачке все дело, да?! – Панкрат утер выступившие слезы тыльной стороной ладони. – Вот это номер!

Внезапно посерьезнев, он спросил Алексея:

– Поедешь?

Тот открыл было рот, но так ничего и не ответил. На бесхитростном лице монаха красноречиво отразилась внутренняя борьба, которая в этот момент происходила в его душе.

– Ясно, – резюмировал Панкрат. – Значит, поедешь.

Он сел на свой спальник, расстеленный на дощатом полу.

– Я тут даже табурета не нашел, – произнес извиняющимся тоном. – Уж не обессудь.

– Ничего, на полу посижу, – Алексей вздохнул с каким-то облегчением. – Да, кстати: я тебя настоятелю на свое место сосватал. Ты подмени меня на месяцок, ладно?

Во второй раз за последние пять минут Панкрат ощутил, как у него от удивления вытягивается лицо.

– А меня ты спросил? – довольно резко бросил он. – Может, у меня другие планы?

– Да не кипятись ты, Панкрат, – с философским спокойствием проговорил Алексей. – Хуже все равно не будет. Девчонка твоя, – он кивнул в сторону Люси, которая снова свернулась калачиком в своем спальнике, – отлежится как следует в нашей больнице. Ты говорил, что ей переливание крови нужно. Так наши врачи сделают, без проблем. А ты пока нервишки свои успокоишь, в норму придешь. Моих ребят поднатаскаешь, опять же…

Последнюю фразу он произнес негромким, вкрадчивым голосом, боясь, что Панкрат снова вспылит.

Но тот молчал, всерьез раздумывая над сказанным.

– А что у тебя тут за монастырский спецназ? – наконец нарушил он воцарившуюся в избе тишину. – Ты по телефону как-то обронил, помнишь?