Андрей Воронин - Тень прошлого

Коньяка они все-таки выпили – достаточно для того, чтобы окончательно расслабиться и не так много, чтобы осоловеть, а потом Оля решительно отставила рюмку и одним движением пересела на подлокотник Илларионова кресла…

Она была нежна и податлива и в то же время напориста и изобретательна, так что утром Илларион проснулся очень поздно.

Оля ушла, не оставив записки. Забродова это не слишком обеспокоило: ее телефон хранился у него не только в записной книжке, но и в памяти. Приняв душ и позавтракав, он сел в машину и отправился к Пигулевскому. В прошлый раз он видел у него в витрине очень изящный перстенек старинного черненого серебра, который, по его разумению, должен был очень подойти к восточным глазам.

Вернувшись домой со своей весьма содержательной прогулки по парку, Константин Андреевич Лопатин был неприятно удивлен, встретив во дворе сына. Впрочем, «удивлен» – это не то слово. Лопатин был сражен наповал и уничтожен, как и всякий человек, который, настроившись на ожидающие в понедельник неприятности, субботним вечером обнаруживает, что неприятности уже начались.

Невнимательно потрепав отпрыска по вихрастой макушке, Константин Андреевич вошел в подъезд и принялся отсчитывать ногами ступеньки с таким чувством, словно поднимался на эшафот. Сейчас ему хотелось, чтобы его квартира располагалась на верхнем этаже самого высокого в мире небоскреба.

Неожиданное возвращение жены поставило его в тупик и, как всегда, заставило задуматься о вещах, в которые он, как человек здравомыслящий, в общем-то не верил: телепатии, провидении и прочей экстрасенсорике.

Чего ее, спрашивается, принесло? Она же полоть собиралась… Неужели что-то пронюхала?

Вопреки его мрачным – и небеспочвенным – ожиданиям мадам Лопатина встретила его спокойно и даже ласково – разумеется, настолько, насколько могла, а могла она в этом смысле, увы, не так уж много. В каком-то смысле это было к лучшему: повисни она сейчас на шее у мужа с поцелуями – и его бедная, и без того перегруженная психика могла бы не выдержать нового испытания.

Весь вечер он чувствовал себя как человек, узнавший, что только что беспечно протанцевал по минному полю с бутылкой в руке и с бабой под мышкой. Он испытывал какое-то недоверчивое облегчение, и, кроме всего прочего, поведение жены казалось ему подозрительным.

«Может быть, она сама.., того? – мелькнула в мозгу привлекательная в своем безумии идея. – Может, у нее у самой хахаль завелся?» Это было настолько дикое предположение, что он едва не расхохотался: вообразить себе человека, который польстился бы на обладавшую телосложением и психологией тяжелого танка мадам Лопатину, было трудновато.

Тем не менее что-то здесь было нечисто. Константина Андреевича накормили обильным и вкусным ужином, не приправленным, вопреки обыкновению, ядовитыми упреками в тупости и бесхребетности, ему даже нацедили десять капель из неприкосновенной полбутылки водки, стоявшей в холодильнике с самого Нового года.., черт возьми, с ним даже выпили за компанию, что случалось только по большим праздникам и то потому лишь, что так было положено «у людей».

Лопатин даже заподозрил, что от всех своих забот и треволнений слегка тронулся умом и забыл о собственном дне рождения, но тут же отогнал и это предположение: обычно даже день рождения не служил для мадам Лопатиной поводом к прекращению военных действий.

Обстановка в доме более всего напоминала тихий семейный вечер – один из тех вечеров, о которых Константин Андреевич окончательно перестал мечтать уже лет десять назад. Даже вернувшийся с улицы отпрыск был непривычно тихим и даже, черт подери, причесанным, что вообще уже не лезло ни в какие ворота. Он не хамил, не огрызался и безропотно ел все, что ему давали, заставляя Константина Андреевича все сильнее нервничать и теряться в догадках. Пожалуй, если бы не выделенные супругой десять капель, Лопатин и вправду мог бы свихнуться: даже согретый водкой, он ощущал, что не так уж далек от этого. Он все время ждал подвоха, но так и не дождался. Посмотрев телевизор, семейство мирно улеглось спать. Константин Андреевич возлег на супружеское ложе с некоторой робостью, но странности жены, хвала небесам, не пошли дальше вкусного ужина и непривычной молчаливости. Повернувшись к нему спиной, она захрапела в точности так, как и всегда.

Некоторое время Константин Андреевич лежал без сна, ворочаясь с боку на бок и гадая, что бы все это могло значить. Кроме всего прочего, внезапное возвращение мадам Лопатиной основательно спутало его планы: совершенно непонятно было, например, как ему в такой обстановке искать запрятанные неизвестно где доллары.