Андрей Воронин - Тень прошлого

Приведя себя в относительный порядок, директор охранного агентства «Борей» посмотрел на часы. День давно перевалил за полдень и теперь неумолимо катился к закату, с каждой минутой, казалось, набирая скорость.

Назначенный Балашихиным (мертвецом Балашихиным, не без удовольствия напомнил себе Званцев) срок неумолимо приближался. Пора было собирать людей: для охоты на крупную дичь нужен либо один профессиональный охотник, либо много идиотов с ружьями. Профессионалов в команде Званцева было мало – он сам да этот дурак Балашихин. Так что рассчитывать приходилось в основном на пушечное мясо. Он снова взялся за телефон и не клал трубку, пока не убедился в том, что все организовано наилучшим образом. Спустя десять минут после его звонка двое на микроавтобусе – том самом – отправились в прилегавший к микрорайону, в котором жил Лопатин, парк – искать беседку над прудом и устанавливать направленный микрофон. Через час они позвонили и доложили, что микрофон установлен, а автобус убран настолько далеко, насколько позволял радиус действия приемно-передающего устройства: никто не знал, с какой стороны появится Балашихин, и меры предосторожности не были излишними.

Выслушав доклад, Званцев велел своим людям ждать – одному в автобусе, а другому где-нибудь поблизости от микрофона, чтобы его, не дай Бог, не унесли какие-нибудь оказавшиеся поблизости юные радиолюбители, а то и просто рыщущие повсюду в поисках стеклотары бомжи. Он нанялся прямо на глазах: теперь вместо преуспевающего, всем довольного бизнесмена в директорском кресле сидел подсохший, суровый и настороженный офицер спецслужбы, занятый подготовкой сложной боевой операции. Казалось, ударь сейчас по нему топором – раздастся звон и посыплются искры. Наплевав на воздержание, он курил сигарету за сигаретой, сквозь зубы отдавая быстрые, короткие приказания. Каким бы простым и незатейливым ни казалось предстоявшее дело, нельзя было оставлять Балашихину ни единой лазейки: обнаружение и использование таких лазеек были частью профессиональной подготовки отставного майора.

Дело было не простым хотя бы потому, что Званцев рвал и метал. Балашихин пытался его кинуть… Наплевать, что он прежде всего хотел кинуть Лопатина – он пытался пробросить ЕГО, Андрея Игоревича Званцева, своего хозяина и благодетеля! Вопрос заключался не только и не столько в уязвленном самолюбии директора «Борея», сколько в том, что Балашихин своей неумной выходкой создавал опасный прецедент: его пример мог оказаться заразительным. О том, что он скопировал кассету, знали, как минимум, двое сотрудников, одним из которых был Гуня. Гуня знал также о том, что Балашихин пытался договориться с Лопатиным, и для него наверняка не составило труда сложить два и два. А уж о том, что знал Гуня, через несколько часов узнавало все агентство.

Это была опасная черта, и от немедленного увольнения его спасало только то обстоятельство, что за пределами офиса он становился нем как рыба. «Все равно от Гуни надо избавляться», – решил Званцев.

Это были лишние мысли, отвлекавшие его от дела, и Званцев решительно выбросил их из головы. Затушив сигарету, он извлек из кармана позвякивающую связку ключей, покопался в ней и, выбрав нужный, открыл им потайной ящик своего изготовленного на заказ стола.

Здесь хранилось то, что Званцев иногда в шутку называл аптечкой неотложной помощи, никогда, впрочем, не уточняя, что конкретно он имеет в виду.

В «аптечке» хранился богатый набор специальных препаратов как органического, так и искусственного происхождения, предоставлявший его владельцу широчайшую гамму возможностей воздействия на человеческий организм.

Здесь было все – от «сыворотки правды» до кураре и цианистого калия. Отдельно от ампул лежали одноразовые шприцы и даже такая экзотическая вещица, как духовая трубка для стрельбы отравленными иглами. Были здесь и сами иглы, аккуратно уложенные в плоскую коробочку – как раз такую, чтобы ее удобно было носить в кармане.

Трубка и коробочка с иглами были любимой игрушкой Званцева, и он испытал мимолетный укол сожаления, откладывая их в сторону: кончики игл были смазаны ядом, который в считанные секунды мог убить гиппопотама.

Любовно перебрав содержимое потайного ящика, Званцев выбрал ампулу с нужным раствором, умело надломил кончик, предварительно подпилив его специальной пилкой, и, держа ампулу на отлете, зубами разорвал прочную полиэтиленовую упаковку с одноразовым шприцем. Наполнив шприц мутноватой жидкостью, он надел на иглу предохранительный колпачок, уложил шприц в специальный футляр, хранившийся тут же, в «аптечке», и спрятал футляр во внутренний карман пиджака.