Андрей Воронин - Возвращение с того света

– Как его звали? – спросила Светлана.

– Глеб, – ответила она. – Глеб Сиверов.

Заведующая библиотекой сильно вздрогнула, уронив пепел с сигареты себе на колени. Глаза ее странно и зловеще сузились, но она тут же взяла себя в руки, так что сидевшая спиной к ней Ирина не заметила ее секундного замешательства.

– Красивое имя, – сказала она. – Не волнуйся. Учитель сделает все, что сможет.

– Спасибо, – сказала Ирина. – Мне почему-то кажется, что я напрасно сюда приехала.

– Что ты, – замахала на нее руками хозяйка, – как ты можешь так говорить! Все будет чудесно, вот увидишь!

«Не сразу, конечно, – подумала она. – Сначала ты будешь биться и кричать, чтобы тебя отпустили. Я-то его знаю, мимо такой женщины он не пройдет. Умна, красива, образованна… Добро пожаловать под балдахин, сестренка! По крайней мере, на пару ночей, а там – как он решит…»

Дверь кабинета приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась женская голова с гладко зачесанными и собранными на затылке в «конский хвост» волосами и длинным, немного лошадиным лицом.

– Салют, – сказала вновь прибывшая. – Чаек попиваете?

– Привет, – ответила Светлана, – заходи.

Ирина нерешительно встала, раздавив сигарету в блюдце, но Светлана снова усадила ее на место.

– Сиди, – сказала она, – куда ты пойдешь?

– Да нет, – ответила Ирина, – я все-таки пойду. Поброжу, подышу… Воздух у вас тут отличный, прямо как живая вода. Даже не верится, что до Москвы рукой подать.

– Да, – сказала Светлана, – с этим у нас полный порядок. Ты не поверишь, но из нашей Крапивки можно воду пить без всякого кипячения.

– С ума сойти, – сказала Ирина. – В общем, спасибо за все. Я так понимаю, что вечером мы встретимся?

– Разумеется, – сказала Светлана. – Зря ты все-таки уходишь. Посидели бы…

Последняя фраза прозвучала фальшиво, и не фальшиво даже, а просто довольно холодно – как обычная формула вежливости. Так кролик в старом мультфильме спрашивал Винни Пуха и Пятачка: «Что, уже уходите?». Ирина прекрасно почувствовала этот холодноватый официальный оттенок и не обиделась: подругам явно нужно было переговорить наедине, а гостеприимство – очень хорошая вещь до тех пор, пока им не злоупотребляешь.

Когда дверь за ней закрылась, Мария Андреевна уселась на только что покинутый Ириной стул, выложила на стол пачку сигарет и зажигалку и, выждав немного, спросила у Светланы, которая смотрела вслед приезжей остановившимся взглядом, заломив правую бровь:

– Все страждущих подбираешь? И кто это?

Светлана повернула к ней бесцветное, как у многих натуральных блондинок, лицо, которое очень красили темно-карие, похожие на спелые вишни глаза, и медленно растянула губы в холодной улыбке, обнажив крепкие, слегка желтоватые зубы.

– Это? – переспросила она. – Как тебе сказать… По-моему, ей нужно чудо. И мне кажется, она его получит.

– Это что, – закуривая, спросила Андреевна, – пророчество?

– Именно, – сказала Светлана. – Она потеряла мужа и хочет пообщаться с его духом.

– Н-да? – с изрядной долей скепсиса обронила Мария, затягиваясь сигаретой и щуря от дыма правый глаз.

– Вот именно, – подтвердила Светлана, усаживаясь за стол и мечтательно закатывая глаза. – Дело в том, что ее покойного супруга звали Глебом. Глеб Сиверов… Тебе это имя не кажется знакомым?

Некоторое время Мария Андреевна молча курила, глядя в сторону. Потом она удивленно покачала головой и вздохнула.

– Вот блин, – сказала она.

Волк ничего не знал о чуде, которое он должен был совершить сегодня вечером. Строго говоря, ему сейчас было не до чудес: он сильно переоценил свои возможности и навыки конспиратора, отдав приказ расправиться с Колышевым. Его дурной нрав снова подвел его, продиктовав поспешное, не до конца продуманное решение, и теперь герр оберет Лесных, игравший в религии крапивинских сектантов роль Господа Бога (ибо у истоков новой веры стоял все-таки он, а не этот похотливый мешок с дерьмом), метал в своего пророка громы и молнии.

Дело происходило в одном из окраинных микрорайонов Москвы, в новенькой, с иголочки, еще не обжитой конспиративной квартире, приобретенной полковником для собственных нужд через цепочку подставных лиц. Отсюда, с двенадцатого этажа новенькой шестнадцатиэтажной пластины, протянувшейся с севера на юг чуть ли не на полкилометра и напоминавшей издали крепостную стену (дом стоял на самом краю микрорайона, и за ним на многие километры не было никакого жилья), открывались совершенно бескрайние горизонты. Вид был бы просто великолепным, если бы за окном было на что смотреть, но там без конца и края расстилался слегка всхолмленный развороченный пустырь, на котором кое-где белели прямоугольники фундаментов, окруженные штабелями бетонных плит и находившейся в простое строительной техникой. Еще дальше, за похожей на зону активных боевых действий стройплощадкой, начинались поля, через которые далеко, на самой границе видимости, тянулась редкая цепочка решетчатых башен высоковольтной линии.