Леонид Влодавец - Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства

— Не совсем… Во-первых, я просто хотела увидеть Панаева. Художника Панаева. О тебе уже пишут за рубежом. Про областную газету я уж не говорю.

— Попишут и перестанут… У меня творческий кризис.

— Он пройдет. Ты же написал еще одну, когда Владик звонил мне, он говорил, что ты превзошел себя.

— Владик хотел отвезти ее в Москву. Купил за пятнадцать тысяч. Для кооператива, конечно. Знаю, что он ее с собой забрал.

— Мы уже справлялись. Картину нашли в багажнике, но пока отдать не могут. Мы должны представить документы, что она приобретена по всем правилам. Кроме того, должна быть экспертиза и еще что-то…

— Мы с Владиком ничего не оформляли. Он сказал, что переведет мне пятнадцать тысяч вместе с теми, что язаработал с аукциона. Разве ребята, которые в Измайлове или на Арбате продают, оформляют документы?

— Ну, наверное, тебе придется задним числом заключить трудовое соглашение со «Спектром», налоги надо платить и так далее. Получается, что ты индивидуал без патента…

— Ладно, разберемся. Что мы о деньгах-то. Не время…

— Может быть… что мы стоим? Давай сядем в машину.

— Давай.

В «Волге» было теплее и как-то свободнее говорилось. Шоферы ушли подальше, а Демьянова со своими товарищами о чем-то беседовала в «рафике».

Лена достала сигареты и предложила одну Сереге.

— Не надо, — отозвался он, — я такие слабые не курю.

Пачка «Беломора» была еще та, вчерашняя, он переложил ее из плаща в пиджак. Большая часть папирос раскрошилась и порвалась. Среди них был окурок — тот, вчерашний, который он курил, сидя на грязной подножке самосвала. Надо же! И этот след — улика — не остался на шоссе. А он уж и забыл об этом окурочке. Все-таки нашлась еще целая папироса, и Серега прикурил от мaленькой синей зажигалочки, которой чиркнула Лена.

— Ты скучал по мне? — спросила она…

— Нет. Совсем не скучал.

— У тебя тут женщина?

— Да, были… — Серега нарочно сказал во множественном числе, а потом пожалел. Пожалел Лену. У нее на лице отразилась не то боль, не то неприязнь, а ей и без того должно было быть нехорошо.

— Надо же было как-то жить, — попытался он смягчить свой тон.

— Я понимаю. А почему ты не женился?

— Зачем? Так свободнее… тем более что любви у меня не было.

О том, что чуть было не полюбил Люську, Сере га умолчал. Кстати, в этом он сегодня уже сомневался.

— Странно… Неделю назад Владик сказал мне почти то же самое…

— Насчет любви? Или как?

— Он сказал, что сейчас ему нужны две вещи — дело и эмоциональная разрядка. Я такой разрядки не даю. Поэтому он предложил мне поискать себе партнера, а сам объявил, что уже нашел ту, которая дает ему эту самую разрядку. Вон видишь, Аля Демьянова? Она и есть его разрядка. Ей двадцать пять, она по образованию дизайнер, весьма энергично действует во всех сферах. Конечно, я по сравнению с ней — старая и толстая корова. К тому же она спортсменка, с детства занималась чуть ли не всеми видами спорта — от художественной гимнастики до каратэ и ушу, водит машину, мотоцикл, даже, кажется, вертолет… поет и сочиняет песни под гитару. Вяжет, шьет и отлично готовит. И при всем этом — весьма хороша. Правда?

— Я как-то не разглядел.

— Увидеть бы тебе ее на пляже.

— Она худая, а мне нравятся полные.

— Правда?! — усмехнулась Лена. — Никогда не подозревала! — А вот Владик меня убеждал, что мужчины после сорока стремятся к изящным, стройным и намного более молодым.

— Наверное, это так, но я исключение. Кстати, эта ваша Аля — вовсе не изящная, а попросту поджарая, мускулистая баба. У нее широченные плечи и узкие бедра.

— Это обман зрения, просто у нее такое пальто. Ты, должно быть, давно не видел модной одежды.

— Почему, видел. По телевизору. Да и тут кое-что появляется. Даже наш КБО что-то такое шьет. Так, значит, эта Аля — его любовница?

— Да. И весьма интенсивная! А я вот, увы, осталась на бобах. Он так и не объяснил мне, как это сделать — найти партнера. Это что-то не из моих привычек: искать мужика!

— И он решил привезти меня? — спросил Серега.

— Я просила его переговорить с тобой. Ну как-нибудь ненавязчиво. Он сам предлагал это раньше, но я только отмахивалась. Уж очень все это мерзковато пахло. По моим, конечно, принципам. Я устарела. Теперь какие-то другие нормы поведения, я не могу их понять, точнее, мне казалось, что не могу.

— И когда ты поняла, что можешь, попросила его…

— Просто мне стало тошно. Ты не представляешь себе, как мерзко бывало, когда он, побеседовав со мной о своих делах, о высоком искусстве и достоинствах какого-нибудь шедевра, смотрит на часы и говорит: «Извини, но сегодня я должен встретиться с Алей. Не скучай, я принес новую кассету. Посмотри, там масса любопытного!» После этого садится в «Москвич» и уезжает. Разряжаться… И при этом даже не врет, не пытается оправдаться». Да, я был у нее. Сперва мы вели деловую беседу, потом перешли к сексу…» — в лоб. А я в это время смотрела кассету с эротикой и старалась себе представить, что из этого они проделывают там.