Владимир Першанин: Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

Отряд с начала лета дислоцировался в глухом урочище и тщательно охранялся двойным кольцом постов. Были вырыты добротные землянки, имелись кухня, баня. Некоторые партизаны жили с семьями.

Численность отряда «Сталинцы» составляла сто сорок человек, не считая трех десятков женщин и детей. Внешне отряд выглядел хорошо организованным боевым подразделением: штаб, три стрелковых взвода, хозчасть, взвод разведки, отделение подрывников. В замаскированных окопах стояли два пулемета «максим», а после утреннего развода один из взводов, иногда сразу два получали боевое задание и уходили на его выполнение.

Журавлеву было рекомендовано еще на Большой земле разместить свой отряд НКВД хоть и в пределах партизанского лагеря, но отдельной группой со своим собственным распорядком дня. Проводить совместные боевые операции, но в первую очередь организовать наблюдение за железными и автомобильными дорогами, выяснить численность и расположение немецких гарнизонов.

Первая неделя прошла спокойно. Бойцы Журавлева вели разведку и по приказу капитана никаких боевых действий не вели. На Большую землю были отправлены две радиограммы о передвижениях немецких войск, сведения о гарнизонах.

Все бойцы Журавлева носили общевойсковую военную форму. При встречах с местным населением это должно было показать, что Красная Армия активно действует в немецком тылу и не прячется. В середине сентября с самолета был сброшен груз и получены противотранспортные мины.

Одновременно пришла радиограмма с приказом провести диверсии на железной дороге. Среди груза находились листовки с призывом к партизанам и жителям оккупированной советской территории вести активную борьбу с врагом. Это были обычные призывы, но в короткой шифрограмме, полученной Журавлевым, прямо говорилось: «В Сталинграде идут уличные бои, положение сложное. Требуем активизации боевых действий».

Взрывники Кондратьева уже наметили места для подрыва железной дороги и эшелонов, следующих к фронту. Но неожиданно возник спор с командиром отряда «Сталинцы» Бажаном, который советовал не спешить и тщательно все продумать. Диверсии на дорогах сразу привлекут внимание немцев. Последуют карательные операции, под угрозу будет поставлен партизанский отряд.

Журавлев понимал, что без помощи Бажана и его партизан отряд «Застава», еще не закрепившийся и малочисленный, не сможет действовать достаточно эффективно. О чем говорить, если все его люди находятся на довольствии у Бажана!

Журавлев видел, что партизаны активности не проявляют. Желая убедить его в обратном, капитану показали журнал учета боевых действий.

Однако записи в них, несмотря на старания и изворотливость начальника штаба, капитана Лугового, из окруженцев, не сумевших выйти к своим в сорок первом году, лишь укрепили мнение Журавлева и его помощников – «сталинцы» действуют с оглядкой и довольно пассивно.

Перечислялись в основном такие операции, как обрывы телефонных проводов, расклейка листовок, агитационно-разъяснительная работа. Лишь в августе появились записи о взорванных мостах и обстрелах немецких колонн. Указывались и результаты: «Сгорели две автомашины, предположительно убиты двое немцев и трое полицаев».

– Хорошо бы глянуть на эти сгоревшие машины, – тут же среагировал особист Авдеев.

– Вы мне не верите? – изобразил обиду начальник штаба.

– Вы полгода прятались в деревне и лишь с весны числитесь в отряде. Пишете гладко, но результаты хотелось бы посмотреть.

– Немцы собирают всю сгоревшую технику и увозят на переправу.

– И те два грузовика увезли?

– Наверное…

Журавлев, слушая, как изворачивается начштаба, не выдержал и прямо заявил Илье Бажану:

– Это же фикция! Немцы к Волге вышли, в Сталинграде жестокие бои, а ты весь год провода обрываешь да листовки расклеиваешь. Два немецких грузовика сжег, да и те показать не можешь.

Бывший директор совхоза возмутился:

– Ты кто такой, чтобы нас судить? У меня не армия, а всего лишь партизанский отряд, который борется с фашистами как может. А сколько раз мы из облав выбирались! С полицаями схватывались, сколько хороших ребят похоронили.

Вмешался особист Авдеев, которого Бажан побаивался:

– В Сталинграде бойцы насмерть сражаются. В окружении дерутся, роты и батальоны за считаные дни тают, а клятва у них такая: «За Волгой для нас земли нет!» Меняй свои взгляды, Карп Иваныч.

– Илья Карпович, – возмущенно поправил его Бажан. – Ильей меня зовут!