Виктор Степанычев - Мастер боя

С большой долей вероятности Петр догадывался, кто столь усердно поработал над личностями бодигардов, и вряд ли ошибался в своей догадке. Из-под замков ночью парней мог освободить только шеф, разбуженный отчаянной долбежкой в запертую дверь. И кто же, кроме него, мог так качественно разукрасить их лица?

Троица смирно стояла за спиной сидевшего на стуле Павла Ивановича Бурлакова, в народе — Бурнаша. Правда, Егорыч, сидевший напротив, почему-то кликал его Бурым. От подобного обращения лицо собеседника чуточку перекашивалось, однако же явного противления не было. Петр мог лишь предполагать, что данное прозвище господин Бурлаков носил в совсем юном криминальном возрасте и в дальнейшем заменил его на более благозвучное и солидное. А еще выяснилось, что и его собеседник, кроме привычного «Егорыч», откликается на погоняло Лука.

Ключ от своей двери Петр отдал Флюре Сабитовне, рано утром прибывшей на смену и разбудившей его бойким стуком в дверь. Леночка же ни носа не показала, ни голоса не подала. Он не стал объяснять строгой башкирке, что произошло ночью, да та и сама не расспрашивала, видимо, была в курсе. Поворчав незло про «хлиганов, кторые тлько знат, что друтся», медсестра скоро ушла. У Петра сложилось впечатление, что санитар Егорыч получил информацию о произошедшем именно от Флюры Сабитовны. А заодно и просьбу разрешить узел противоречий, завязавшийся в тесном карантинном крыле.

День прошел спокойно и, как и вчера, неспешно. Его навестила Лидия Анфимовна, побеседовала, проверила, как подопечный поработал с тестами. Она одобрила его методику расширения вопросов и выдала еще один комплект. Петр показал ей второй и третий «отрезы парчи». Скрепя сердце Лидия Анфимовна разрешила заниматься и ими, однако строго указала, чтобы больной не слишком усердствовал и не переутомлялся. Видела бы она, как он «не переутомлялся» в прошедшую ночь. На удивление, за день головная боль его накрыла только один раз, причем несильно, да и прошла быстро.

Егорыч заявился часа через полтора после ужина, когда за окном уже стали наплывать сумерки. Он внимательно оглядел Петра и усмехнулся, показав неровные и желтые прокуренные зубы.

— А с виду не скажешь, что ты, парниша, можешь двух бугаев завалить, — иронично сжал губы Егорыч. — Напроказил ты в чужом огороде, а я ведь предупреждал... Вываливай, что было вчера. И без пурги!

— Проказил не я, — спокойно возразил Петр. — Ребята сами пришли, решили меня поучить. Обиделись вроде. Но не вышло у них ничего с этой самой учебой...

Он вкратце и честно описал, что произошло прошлой ночью.

— Ну, ты молодец! — хохотнул Егорыч. — Я прикидывал, что может случиться такое, что эти фуфлыжники захотят на тебя наехать. Но чтобы они обделались с таким выхлопом... Класс, Петруша! Ладно, фраер, не радуйся, еще не вечер. Пошагали на терку с Бурым.

— Куда? — не понял его Петр. — На какую терку?

— Проблемы разводить с твоими соседями по бараку, которые круче самых крутых яиц, — поморщившись, сказал Егорыч. — Мирить вас буду — нет у меня больше проблем. Не хватало еще в психушке разборок.

«Терка» продолжалась недолго. Дискуссия, особенно вначале, случилась бурной, однако скоро вошла в конструктивное русло. Бурнаш сидел на стуле посередине своей палаты набычившись, мрачно переводя взгляд с сидевшего напротив Егорыча на Петра, пристроившегося за его спиной.

— Ну так что, Бурый, мы все перетерли? — спросил у него санитар. — Тогда подводим итоги базара. Твои быки на парня не по делу наехали, и не говори, что ты об этом не знал. По-хорошему, вам бы надо предъяву выставить, да парнишка, в общем-то, был бесхозный. Я за него нынче выступаю в плане гуманитарной поддержки и для поддержания порядка в нашей богадельне. Ну а раз влез в завязку, буду держать его за собой. Пока обойдемся без предъявы, но если твои доберманы по новой права на мужика качать начнут, тогда разговор будет другой... серьезный.

— Никаких проблем, Лука, — неожиданно широко улыбнулся Бурнаш. — Ребята захотели повеселиться, а я этому значения не придал. Они же ничего серьезного с ним и делать не хотели. Думали, простой придурок. И меня в заблуждение ввели. Решили размяться — застоялись, жеребцы. Попинали бы малость для выпуска пара, и никаких ежиков. Так, братва?

— Так, Пал Иваныч, — нестройным хором промычали из-за его спины охранники. — Мы по-серьезному не хотели...

— Ну, а коли ты, Лука, его под свою «крышу» берешь, никаких непоняток быть не может. Пускай лечится, башку в норму приводит. А дальше поглядим...