Александр Полюхов - Афганский исход. КГБ против Масуда

Постепенно разведчик осознал структуру и характер отношений в местном обществе. Жители кишлака в счет не шли, верховодили подручные «Гаишника». Кроме уже известных лиц выделялся красивый парень лет 18, высокомерный и грациозный. Он походил на фото агента «Тунгус», которое Матвей видел в Баграме, хотя выглядел старше. Афганец, которого в миру звали Некруз, ходил вооруженным до зубов — от автомата до кинжала — и подчинялся напрямую «Верному». Боевик избегал смотреть на шведов, что в сочетании с языком его тела ясно говорило о ненависти к ним. Окружающие, в зависимости от их статуса, относились к нему либо подобострастно, либо неприветливо. Али глядел на него как щенок на вожака стаи или как ученик на любимого учителя.

По-журналистки изучение местного быта и обычаев представляло интерес, однако оперативные цели и ограниченность времени не позволяли Матвею отвлекаться от сути происходящего. Усиливающееся броуновское движение людей и ажиотаж в их рядах были сродни нетерпению зрителей перед премьерой. Наконец шум стих. Появился солист, он же режиссер Панджшерского драмтеатра, недовольно покачал головой и что-то шепнул окружению. Тут же принесли баннеры «ШП» и прикрепили на каменной стене, у подножия которой лежали подарки из Стокгольма. Публика заняла сидячие и стоячие места, и спектакль начался.

Ахмад Шах Масуд долго вещал на таджикском. Затем перешел на английский и кратко вознес хвалу гостям с Запада, приезд которых — важный этап в мировом признании будущего Афганистана. Остановился на праве таджиков решать судьбу страны, поругал кабульский режим и советских оккупантов. В английском варианте речь вышла компактная, продуманная и не перегруженная исламом. Говорил оратор негромко, убедительно и риторически правильно. Слушатели выказывали искреннее внимание. Так вассалы и должны слушать мудрого сюзерена. Страха не было заметно, очевидно жители сегодня ожидали доброты от грозного вождя.

Матвей и Ритва фотографировали, Уве орудовал видеокамерой, особенно, когда началась дележка. Делил лично «Гаишник». Счастливцы не забывали благодарить властелина. Слов благодарности Швеции и ее посланцам не последовало. Хотя таджики на них с любопытством поглядывали, никто из взрослых к ним не подходил. То ли гордость, то ли стеснение, то ли приказ властелина держали на расстоянии. Дети, напротив, окружили гостей. Девочки образовали фан-клуб фрекен Нурми, которая притягивала их также, как герр Свенссон — пацанов.

Пьеса «Появление заморских гостей с дарами» завершилась «банкетом»: у речки резали и жарили баранов, варили плов и похлебку. Угощение было праздничным по афганским понятиям, но скромным по масштабам. «Муха» объяснил, что осенний праздник — местная традиция. Разведчик впервые осознал, как много едят европейцы, физические нагрузки у которых в разы меньше, чем у афганцев. Поэтому горцы экономили силы, передвигались не спеша и предпочитали лежать вместо того, чтобы сидеть, и сидеть вместо того, чтобы стоять. Почти как Черчилль, которому приписывают изобретение данной формулы. В отличие от него сухопарые местные не пили коньяк и сигар не курили.

— Неплохо получилось, — подошел довольный Уве. — Церемония состоялась, а за ней и общий обед. А ты сомневался.

— Прошло удачно. Миссия в гуманитарной части успешна. Начинается второй акт — переговоры о смысле жизни и смерти. Поможешь?

— Как обещал. Что конкретно делать?

— Сесть с глазу на глаз с Масудом и обстоятельно поговорить, втроем. Или вчетвером, если брата подключит. Я вчера удочку закинул, теперь твоя очередь.

— Ок, сразу после обеда. Ритва будет злиться.

— На тебя, взявшего ее с собой? Или на Масуда, живущего по законам Шариата? Или на Свенссона, организовавшего экспедицию?

— Конечно, на меня, я же рядом. У Ахмад Шаха она мечтает взять интервью, как на него злиться. Ты ей разонравился, не пойму почему.

— Что тут поделаешь. Твоя девушка — твоя забота. Что касается интервью, не вмешивайся — местного царька не перевоспитаешь. Сколько сил тратит Наджибулла, правительство и Народно-демократическая партия, а дальше Кабула и дюжины городов освобождение женщин не двинулось. Да и там успехи скромны: максимум афганки не носят паранджу, а девочки ходят в школу.

Недооценка женщины — привычка не только на Востоке, но и среди европейцев. На деле Ритва установила контакты среди местного прекрасного пола и сдружилась с чуть балакающей по-английски женой командира. Через ее мужа шпионка надеялась выйти на Масуда или, по крайней мере, на его брата Ахмад Зия. Переговоры продвигались, хотя результата еще не дали. Внешне смирившись с гендерной дискриминацией, Нурми строила свои планы. Стурстена в них не посвящала, чтобы не проболтался русскому.