Станислав Вторушин - Посланец (сборник)

На улице уже стемнело. Надя сначала выглянула из калитки, потом проскользнула в нее и подождала, когда выйдет Беспалов. Закрыв калитку, она свернула за угол забора, и они сразу оказались в лесу. Луна была на ущербе, над гребнем горы, покачнувшись, появился лишь ее маленький, бледный серпик. Лес казался темным и затаившимся, под ногами не было видно тропинки, но Надя уверенно шла между деревьев, и Беспалов успокоился. Его проводница хорошо знала, куда идет.

– Ты часто ходишь по этому лесу? – спросил Беспалов.

– Почти каждый день, – ответила Надя. – Мы собираем здесь дрова.

– А кем ты работала? – Он сделал паузу и добавил: – До этой войны.

– Учительницей. В начальных классах.

– У вас есть школа? – удивился Беспалов. Селение было маленьким, и ему казалось, что в нем не должно быть никаких государственных учреждений.

– Теперь уже нет, – отозвалась Надя. – Дудаев сказал, что чеченцам не надо учиться в школах.

– Зачем вам эта война?

– А вам? – спросила Надя.

– Мне она не нужна, – ответил Беспалов. – Я считаю ее безумием.

– Почему же тогда ты здесь?

– Я солдат и выполняю то, что приказывает командование.

– А наши дураки хотят стать богатыми. Они думают заработать на этом деньги.

– Кровь не делает человека счастливым, – заметил Беспалов.

– Это правда, – согласилась Надя. – А деньги лишают его последнего разума. – Она вздохнула и спросила: – Когда это кончится?

– Когда боевики сложат оружие и вернутся в свои дома. Когда в вашем селе снова откроется школа и появится свой врач.

Надя не ответила, и несколько минут они шли молча. Наконец впереди появился просвет, и Беспалов понял, что они выходят на опушку. Глаза уже привыкли к темноте, в сумеречном небе он увидел очертания вершины. Под ней вспыхнуло и тут же погасло несколько розовых искр. По всей видимости, мальчишки подкладывали в костер, на котором готовили себе ужин, сухие ветки. Самого костра не было видно из-за густых кустов. Надя остановилась. Беспалов понял, что дальше она не пойдет. Он оглядел в темноте ее фигуру.

Надя была чуть выше среднего роста, стройной и гибкой, затянутой во все черное. Горские женщины любят носить черные одежды, а может, им предписывают это их национальные традиции. Только вуалька на голове была светлой, и от этого казалось, что она подсвечивает лицо. Надя стояла так близко, что Беспалов слышал ее дыхание, ощущал, как поднимается и опускается грудь при каждом вздохе. И от этой близости женщины, до которой можно было дотянуться рукой, у него начала кружиться голова. Он смотрел на молодую чеченку, а перед глазами стояла та, которую он оставил дома и от которой уже так давно не получал писем. Беспалов еле сдерживал себя от почти нечеловеческого желания схватить ее, прижать к себе, впиться губами в горячие губы. Больше всего он боялся потерять в эту минуту контроль над собой. Ему показалось, что она качнулась в его сторону, он непроизвольно вытянул руки, но Надя произнесла:

– Теперь пойдешь сам, дальше мне идти нельзя.

Беспалов тут же вернулся в реальность и тихо сказал:

– Завтра приди и скажи, как чувствует себя дочка.

– Отец придет, – сказала она.

– Мне было приятно познакомиться с тобой. – Беспалов опустил голову и сделал шаг в сторону.

– Иди, – сказала Надя.

Она быстро повернулась и, скользнув мимо него, исчезла в темноте. Беспалов ощутил около своего лица только легкое дуновение. Он оглянулся, но за деревьями не было видно ни Нади, ни ее светлой вуальки, покрывавшей голову. Не было слышно шороха ее шагов по сухим листьям. Словно этой женщины никогда не было здесь. Постояв несколько мгновений и настороженно прислушиваясь к каждому звуку, Беспалов направился на свой наблюдательный пост, где его ждали товарищи. Он не рискнул идти напрямую, а двинулся сначала краем леса и только потом стал подниматься к вершине.

Тонкий лунный серпик, блеснув в ущелье, спрятался за вершиной, небо усыпали яркие молчаливые звезды, горный воздух наполнился влагой и сделался гулким. Беспалов поймал себя на том, что услышал шорох своих шагов. Он замер и остановился. Горы научили его предельной осторожности. До тех пор, пока он был с Зелимханом и его дочерью, он находился под их защитой. Сейчас Беспалов мог рассчитывать только на самого себя. Он осмотрелся.

Метрах в трехстах слева на одном уровне с ним светился слабый, пляшущий огонек пастушечьего костра. Наверху четко вырисовывалась неровная линия горного хребта, за которым даже в темноте белели еще более высокие снежные вершины. Скала, у которой был оборудован наблюдательный пункт, выглядела на ее фоне маленьким бугорком. Беспалов взял немного правее, чтобы выйти в стороне. Во-первых, для того, чтобы не учуяли охраняющие овец собаки, а, во-вторых, чтобы со стороны посмотреть за местом засады и другим склоном горы. Он был уверен, что Глебов с Шугаевым тоже смотрят туда, но когда наблюдаешь за одним и тем же местом с разных точек, видишь больше.