Наталья Рывкина - Если у блондинки проблемы с головой и два автомата – это не ее проблемы, или Анекдот массового поражения

– Решительный. Умный. Характер твердый.

– Ага, нордический. В связях, пророчащих его, замечен не был? – хмыкнул хозяин кабинета.

– Именно так, – тон его собеседника опять стал сухим. Он не поддержал шутку.

– Раз уж так получилось, может быть, взять его в долю? Могла бы быть польза.

– Он из упертых. «Идейный», знаешь ли. Не стоит.

– Но! Что же ты, в конце концов собираешься делать?

– Хороший вопрос, – вздохнул гость. – Думаю.

– Постарайся только надолго не задумываться, мыслитель, – в голосе хозяина отчетливо прозвучал металл.

Профессор Северцев с силой потер лицо ладонями.

– Ничего я не понимаю, Миша, – сказал он тоскливо, – выносить материальные предметы из компьютерной игры… Так не бывает, не может быть. Своими глазами видел, и все равно… то верю, то не верю… Что-то за этим должно стоять реальное.

– Если бы я не видел, я бы точно не поверил, – пожал плечами полковник. Он таки провел следственный эксперимент с девчонкой. И даже вызвал сотрудницу для обыска несмотря на ее легкомысленное одеяние, в котором действительно ничего не спрячешь. Смешно, но девчонка очень обиделась, когда ее потом выставили вон, обвешав подписками. Кажется, она уже считала себя соратником, который плечом к плечу с «компетентными лицами» будет разбираться во всех таинственных непонятках. Или, на крайний случай, ее загребут в какую-нибудь ихнюю научную «шарашку», что тоже весьма романтично. И вдруг такой облом.

Ну, формально полковник ее, разумеется, не выставил. Он пообещал вызвать ее, когда в том появится надобность. Но девчонка, кажется, не слишком купилась на это обещанье.

Только ее не хватало в этом мутном деле. И вообще, спички детям не игрушки.

– Мы ведь оградим девочку от всего этого, да, Миша? – Северцев словно мысли его прочел. – Она ведь совсем ребенок.

– А себя ты, стало быть, считаешь причастным? – хмыкнул полковник

– Но… как же иначе? – Северцев не столько возмутился, сколько растерялся. – Это явление надо изучать. Зачем посвящать в это дело кого-то другого, если я все равно в курсе?

– Я подал наверх предложение о создании засекреченного подразделения.

– И что?

– Это предложение не заинтересовало мое начальство.

– Но как же так?.. Вы хоть понимаете, солдафоны тупоголовые, с чем мы столкнулись?! – вдруг взорвался Северцев. – Это же опрокидывает все наши представления об устройстве мира. Науке противоречит!

– Наука – это по твоей части. Вот ты о ней и печалься. А я буду печалиться о странностях в начальственном поведении. Обрати внимание, мне велено докладывать о продвижении дела еженедельно. Я, давая кому-то такое поручение, распорядился бы о докладах вне всякой очередности. Похоже, наверху уверены, что увязну я всерьез и надолго. А чтобы быть в чем-то уверенным, надо иметь информацию. А вот у меня никакой информации нет. Почему-то.

– То есть тебя научная сторона никак не трогает? – Северцев, погруженный в размышления о судьбах науки, кажется, не вник в проблемы друга, – Человек вытаскивает из виртуального мира реальный предмет! Из нереального мира, до тебя что, не доходит?

– Знаешь, я в молодости пробовал читать Канта. Не надо на меня так смотреть, я нашел это занятие абсолютно бесполезным. Но я уяснил, что реальность чего бы то ни было недоказуема. Так что реальность нашего мира тоже не доказана. Почему ты по этому поводу не кричишь и руками не машешь?

– Так ты считаешь, что все это реально?

– Ничего я не считаю. Считать не входит в мои обязанности. Просто я собираюсь работать с этой игрой, как с каким-то реальным … скажем так, местом. Хотя бы потому, что по-другому я, извини, просто не умею.

– Я не дам тебе оттереть меня от этого дела. Не позволю! – вдруг резко выкрикнул Северцев.

– А я и не собираюсь. Я тебе доверяю, а консультация мне всегда может понадобится. Но присмотри за девчонкой. По-моему, она недооценивает серьезность бумаг, которые подписала. Не хотелось бы, чтобы к ней были применены жесткие меры. А это не исключено. Отнюдь.

– Я ей уже сказал, что если она будет болтать или, еще хуже, артефакт кому-то покажет, то ты сочтешь ее легкомысленной и не станешь привлекать к работе, – торопливо сказал Северцев.

– Она тебе мгновенно поверила и тут же прониклась? Ну-ну. У тебя действительно очень сообразительная дура.

– Если бы она была просто дурой. Так ведь нет. Она – ходячий анекдот! Ох, видел бы ты ее маму. Тут же тебе относительно дуры-Леры многое стало бы понятно.