Владимир Гурвич - Федеральный наемник

Когда я уходил отсюда в последний раз, вход в квартиру закрывала обычная деревянная дверь, теперь здесь стояла толстая металлическая плита. Я не без злорадства подумал, что она вряд ли убережет обитателей этого жилища от моего проникновения в него.

Я решительно нажал на кнопку звонка. Послышались быстрые шаги, затем человек прильнул к глазку. Я приблизил свое лицо, дабы меня могли бы рассмотреть во всей моей красе.

По паузе я понял, что меня узнали, и теперь там решают сложную головоломку, как поступить с непрошеным гостем. Я решил облегчить эти мучения и вновь решительно надавил на звонок.

— Константин, — услышал я знакомый голос, который когда-то вызывал во мне страстный трепет, — давай договоримся сразу, что ты не будешь входить в дом.

— А тебе не кажется, что эта квартира принадлежит мне не меньше, чем тебе. Не жди, я не уйду.

— Когда ты освободился?

— Три дня назад. А в Москву приехал час назад. Даже не успел позавтракать. Или ты даже не собираешься меня покормить? Оставишь голодным под дверью как какого-нибудь бродягу. Это не благородно. Давай открывай, мне чертовски надоело стоять тут возле своей квартиры словно кошка, которую не пускают домой за то, что она там гадит.

Вздох был такой глубокий и громкий, что он пробился даже через толстый железный лист.

Дверь отворилась, и передо мной предстала моя бывшая жена в домашнем халате. Разумеется, нашу долгожданную по крайней мере с моей стороны встречу я начал с того, что стал внимательно разглядывать ее. Выглядела она просто чудесно, женщина в расцвете своей красоты. Пламя желания полыхнуло во мне столь сильно, что кажется она тоже ощутила его жар и на всякий случай поспешно отступила на несколько шагов назад.

— Ты одна? — спросил я.

— Одна, — с некоторой тревогой ответила Лариса.

Я прошел мимо нее в квартиру. Все, что было при мне: обои, мебель, линолеум были заменены; кроме стен все было абсолютно новым. Судя по всему, здесь недавно сделали ремонт, потому что буквально все сияло и сверкало яркими красками.

— Слушай, как тут здорово! — искренне восхитился я. — Вы неплохо живете, по нынешним временам на такой ремонт нужны большие бабки.

— Женя неплохо зарабатывает. Он старший менеджер в одной солидной фирме.

Лариса, стараясь соблюдать безопасную дистанцию, прошла вслед за мной в квартиру и застыла на пороге комнаты, словно не желая меня туда впускать. Жизнь со мной не прошла для нее полностью бесследно, и кое-какие навыки она от меня переняла. Она явно заняла самую удобную позицию, позволяющую в случае чего быстро убежать и позвать на помощь.

— Тебе повезло, — сказал я. — Найти мужа, который хорошо зарабатывает, в наши дни — большая удача.

— Должна же я была получить компенсацию за жизнь с тобой.

— Кажется, некоторое время мы жили вполне счастливо.

— Имеет значение то, что было в последний период. А это было настолько ужасно, что я стараюсь не вспоминать. Не понимаю, зачем ты пришел сюда, ты же знаешь, здесь тебя не ждут.

Невольно я в какой уже раз вспомнил вещие слова моего случайного собутыльника.

— Эта квартира принадлежит не только тебе, но и мне. А жить мне негде. Это раз. И два — мой сын. Ка- никак я отец, а отцовское чувство не в состоянии убить даже тюрьма.

— А я-то грешным делом надеялась, что она как раз прежде всего у тебя убила отцовские чувства. Но коль такое и не случилось, это твое дело. Надеюсь, ты помнишь, что отказался от отцовства; у меня есть все документы.

— Это верно, отказался. Я тогда был не в себе; то, что произошло, меня слишком потрясло. Я был готов отказаться не только от отцовства, но и от своего имени.

— Как бы то ни было, я не разрешу тебе встречаться с сыном. Тебя он не знает, он не сомневается, что Евгений его настоящий отец. Прошу тебя, уйди, наша жизнь для тебя чужая, не встревай в нее. Ты лишь внесешь в душу Игоря вечное противостояние.

— А что будет происходить с моей душой — на это тебе абсолютно наплевать. А ведь мне придется жить с мыслью, что я даже не имею права посмотреть на сына, что он не знает и никогда не узнает о своем настоящем отце. Как ты полагаешь, какие чувства я должен испытывать. Я встречусь с ним и скажу, кто его отец.

— Нет, я не допущу этого. Я позову на помощь, я обращусь в милицию! Тебя снова посадят.

Лариса разволновалась, ее щеки покрыл очаг румянца, глаза заблестели, высокая грудь под халатом заходила ходуном. А я так хорошо помнил эти две соблазнительные полусферы, сколько раз я ласкал их и не мог наласкаться. Ко мне внезапно пришла одна мысль.