Геннадий Дорогов - Арбалет

Прошло две недели. За это время Вадим Михайлович, потерявший сон и аппетит, заметно постарел и осунулся. Как-то вернувшись с работы, он застал дома жену и дочь сильно расстроенными. Было видно, что обе женщины недавно плакали.

– Что случилось? – спросил Вадим.

– Что случилось! – Взвилась Ольга. – Тебя что – пыльным мешком ударили? Ничего вокруг не видишь. Твоей дочери проходу не дают…

Она опять заплакала.

– Кто не дает? Да говорите же толком, чёрт возьми!

Немного успокоившись, Ольга рассказала, что на их дочь «положил глаз» местный бандюга, который дал ей месяц сроку на раздумье. Вадим Михайлович посмотрел на дочь: настоящая красавица! Припухшее от слёз лицо с покрасневшими глазами ничуть не утратило своей привлекательности.

– Так, ясно: месяц сроку. И что потом?

Алёнка, часто всхлипывая, ответила:

– Он сказал: если не уступлю сама, то возьмет силой, а потом отдаст своим дружкам.

Вадим почувствовал, как у него в душе вновь закипает злоба. Горькое раскаянье, терзавшее его последние полмесяца, мгновенно растаяло, испарилось. «Идиот! – ругал он себя. – Распустил слюни. Убивать их надо! Убивать!».

Он постарался взять себя в руки. Немного успокоившись, спросил дочь:

– А ты не знаешь, где его можно найти?

– Он на нашем рынке кем-то вроде вышибалы. И ещё собирает дань с торговцев.

– Какую дань? За что?

– Ясно за что – чтоб не трогали.

– Завтра ты мне его покажешь, – сказал Вадим. – И не плачь больше. В конце концов, у нас в запасе целый месяц. Что-нибудь сообразим.

Он обнял дочь за плечи и ободряюще улыбнулся ей. Хорошо ещё, что в пылу раскаянья он совсем забыл про арбалет и не уничтожил его.

Нет, гражданин Мальков, война ещё не окончена.

Внешность Алёнкиного «поклонника» впечатляла и даже очень. Вадим Михайлович сразу понял, что человеческого разговора с этим типом не получится. Значит, остается только один выход. Отправив дочь домой, Вадим ещё долго бродил по рынку, прикидывая, где можно будет устроить засаду. Но такого укрытия, из которого потом можно будет незаметно улизнуть, он не нашёл. Последний торговый ряд тянулся вдоль автомобильной стоянки. Вадима вдруг осенило: стрелять можно из машины! Надо срочно восстанавливать свой старенький «Запорожец», перешедший с некоторых пор в разряд недвижимости.

Полмесяца ушло на ремонт машины. Всё свободное время Вадим проводил в гараже. Для покупки необходимых деталей пришлось залезть в долги. В конце концов, его труды увенчались успехом. Машина, на которой он ещё недавно хотел поставить крест, готова была служить и дальше.

В один из августовских дней «Запорожец» Вадима уже стоял на боевом посту, когда «сборщик податей» стал обходить палатки последнего торгового ряда.

– Здрасьте, тёть Тань! – сказал он хозяйке очередной палатки, широко улыбаясь.

Женщина средних лет молча протянула ему купюру. Но вместо того, чтобы взять деньги, парень, словно устыдившись, вдруг стал перед ней на колени и повалился в ноги. Между лопаток торчала стрела.

На автомобильной стоянке в это время разворачивались две «крутые» иномарки. На отъезжающий обшарпанный «Запорожец» никто не обратил внимания.

Нельзя сказать, что вторую «акцию» Вадим выполнил спокойно – его опять била дрожь, которую он долго не мог унять. Но никаких душевных терзаний уже не было. Ольга ни о чём не спрашивала, изредка бросая на мужа беспокойные взгляды. Алёнка как-то вечером, немного помявшись, прильнула к отцу и спросила шёпотом, в котором слышались страх и восторг:

– Пап, это ты его, да?

– С чего ты взяла?! – деланно возмутился Вадим. – Это они там между собой что-то не поделили. Обычная разборка.

– Понятно! – сказала дочь, сделав вид, что поверила.

После этого второго случая Вадим стал воспринимать окружающий мир несколько иначе. Если прежде различные проявления хамства, которого, увы, предостаточно в нашей жизни, вызывали в нём вспышки ярости или бессильной злобы, то теперь он спокойно прикидывал, тянет данный поступок на «высшую меру» или нет. Он как бы приценивался и прицеливался. Иногда он носил арбалет с собой, и близость этого грозного оружия приятно щекотала нервы.

Вскоре опять появился повод пустить его в дело.

…Подвыпивший верзила был не в духе. Он грубо оскорблял пассажиров, обильно сдабривая свою речь нецензурной бранью. От него исходили волны такой неукротимой злобы, что никто не рискнул урезонить хулигана, сделать ему замечание. Когда он вышел из автобуса, Вадим последовал за ним и незаметно проводил его до самого дома. Верзила вошёл в подъезд. Через несколько минут из подъезда выскочила заплаканная женщина с ребёнком на руках. Её лицо было в кровоподтеках. Вадим Михайлович стиснул зубы: теперь вынесенный им приговор обжалованью не подлежал.