Леонид Влодавец - Таран

— Приве-ет! — порадовалась Веретенникова. — Чего хорошего скажешь?

— Бабки нужны, — решив не тянуть кота за хвост, произнес Таран. — Сто рублей не одолжишь?

— Надолго? — ничуть не удивилась Надька.

— Где-то на месяц, — прикинул Юрка. — Могу с накруткой отдать. Скажем, сто двадцать.

— А на что тебе?

— Надо. — Юрке не хотелось говорить, что это на цветочки для Даши.

— Проиграл, что ли? — предположила Надька. — На отыгрыш ни фига не дам.

— Блин, какая тебе разница? — проворчал Юрка. — Ты что, меня не знаешь? Я когда-нибудь не отдавал?

— Это я не знаю, — резонно произнесла Веретенникова. — Ты у меня лично раньше в долг не брал. А других опрашивать я сейчас не побегу, мне работать надо. Ты возьмешь сотню, опять продуешь, на следующий раз скажешь, что тебе двести надо? Не, в такой хоккей я не играю!

Точно, не плюй в колодец, пригодится воды напиться! Юрка вспомнил, как вчера отказался от Надькиного предложения сходить на дискотеку. Вот она и выпендривается теперь. Сволочной народ все-таки эти бабы!

Но высказывать это Надьке не хотелось. Тогда точно деньги не выпросишь. Придется еще какого-то кредитора искать. А время летит, так можно и до одиннадцати впустую пробегать…

— С чего ты взяла, что я на игру беру? — проворчал он. — Я ни в карты не играю, ни даже в шахматы. И лохотрон ваш обхожу, слава Богу.

— Тогда на что? — Надька лукаво прищурила один глаз. — Путанке задолжал?

Пока богатая на фантазию Надька еще чего-нибудь не придумала, Юрка решил правду сказать:

— Да понимаешь, сегодня Даша из Москвы приезжает… Я цветочки купить хотел.

— Даша? — удивилась Веретенникова. — Эта та, что на артистку учится?

— Ну!

— А она разве не приехала еще? По-моему, я ее вчера тут, на рынке, видела…

— Глючит у тебя, Надежда! — в сердцах произнес Юрка. — Она мне письмо прислала, где и число, и поезд, и вагон написала. Сегодня она приезжает, в 11.15, вагон седьмой. Короче, жадничаешь — фиг с тобой. Пошел я…

— Юр, я серьезно. Была она вчера тут… — произнесла было Надька упрямо, но потом, вроде бы спохватившись, изменила тон:

— А может, я и обозналась… Ладно, вот тебе стольник. Можешь без всякой накрутки отдать.

— Спасибо, Надюха! — просиял Таран. — Ты настоящий друг!

И помчался к цветочным рядам, не расслышав, как Веретенникова, поглядев ему вслед, пробормотала:

— Я-то друг… А ты дурак безмозглый!

Таран не поскупился: купил аж целых пять алых роз, завернутых в целлофановый кулек, перевязанный алой ленточкой с бантиком. И поскольку опасался, что букет помнут в автобусе, пешком потопал на вокзал, благо времени было предостаточно. Шел быстро, прямо-таки на крыльях летел. Наверное, многим встречным его вид казался странным. Обтрюханный, весьма хулиганского вида парень — и букет алых роз! Если б с бутылкой пива шел и прикладывался, смотрелся бы более естественно.

Но Юрка всех этих озадаченных взглядов не видел. Он вообще мало что вокруг себя видел, хорошо еще, что на переходах через улицы посматривал по сторонам, а то бы под машину угодил. Все его существо было прямо-таки заполнено одним — ожиданием встречи с Дашей. Каждый шаг, приближавший его к вокзалу, воспринимался им с радостью — потому что расстояние, отделявшее его от любимой, становилось меньше на один шаг.

Таран притопал на вокзал очень вовремя — минут за пять до прибытия московского поезда. Как раз объявили, что он подойдет к первой платформе, расположенной у самого здания вокзала, и Юрке осталось только прикинуть, где остановится седьмой вагон.

Он, конечно, чуточку не угадал — седьмой вагон проехал мимо, а там, где дожидался Юрка, остановился десятый. Впрочем, он еще до полной остановки поезда поспешил вслед за желанным вагоном, нежно прижимая к себе букет.

Когда добежал до седьмого, дверь еще не открыли. Да что она там возится, эта чертова проводница? Но вот дверь открылась, появилась пышноволосая, полная дама в форменной блузке и пилотке. Подняла стальную рубчатую пластину, прикрывавшую лесенку-подножку, протерла тряпкой деревянные ручки… И все так медленно, неторопливо! Будто издевается.

Потом стали выходить пассажиры. Вагон был купейный, народу вылезало существенно меньше, чем из плацкартных и общих, но Юрке казалось, что в нем прикатило несуразно много всякой публики. Солидные дяди в костюмчиках при кейсах и солидных чемоданах, парни со спортивными сумками, девки с рюкзачками, молодухи с младенцами, деды с орденскими планками и в соломенных шляпках а-ля Хрущев, бабки в платочках… Все они, как казалось Тарану, спускались слишком медленно. А Даша все не появлялась.