Александр Афанасьев - Одесса на кону

И все.

И думаете, этот Пивовар один такой? Ошибаетесь – все такие. Потому что, когда игра идет по таким правилам – другие не выживают.

Что будет дальше? А ничего. Несколько убийств есть на кого списать – взбесившиеся от крови псы-людоеды, банда ветеранов АТО. Для власти это тоже неплохо – повод завернуть еще покрепче гайки и начать репрессии. Как Сталин в конце сороковых – отправлял ветеранов только что закончившейся войны в лагерь за драку, даже за неосторожное слово. Просто для того, чтобы хлебнувшие свободы на войне люди снова привыкли к строгому ошейнику.

Мы, русские, с этим как-то уживемся, мы не питаем никаких иллюзий. Мне интересно, о чем думает этот испанский пучеглазик… Он что, и в самом деле верит, что в Украине, вот в ТАКОЙ Украине, удастся что-то реформировать? Ну, что же, блажен, кто верует, тепло ему на свете…

– Если так, я хотел бы извиниться перед генералом Пивоваром лично, – ровно сказал я, – скорее всего я был не прав в его отношении.

Испанец поправил очки.

– Это излишне. В конце концов, генерал Пивовар находится на службе, как и все мы. Мы рады слышать, что вы осознали свою ошибку. Но боюсь, продолжать работу в международной полицейской миссии вы больше не сможете, господин Беднов. Все-таки вы нарушили условия миссии, подали плохой пример всем остальным. Мы вынуждены предложить вам возвратиться в Стокгольм.

– Что с моим контрактом?

– Мы не хотим скандала, господин Беднов. Мы согласны выплатить вам компенсацию, которая вам полагается в случае досрочного расторжения контракта по нашей инициативе. В качестве ответной любезности мы бы просили вас подписать обязательство о неразглашении всего произошедшего. Вас устроит этот вариант?

Досрочное расторжение контракта по инициативе работодателя сопровождается выплатой мне годового жалованья, это больше, чем я заработал бы в случае нормального завершения контракта по его исполнении. Все нормально – нет? Тогда почему чувствую, как будто в душу насрали? Это ведь не моя страна.

Или… моя?

– Устроит, – сказал я, – я очень всем благодарен за мое спасение.

– Ну, вот, тогда и всё, – подвел итог украинский прокурор, – домолвились.

Домолвились…

«Альфовцы» подбросили меня до здания гостиницы и распрощались. Вечером мы летим в Киев вместе с Гомесом, оттуда меня отправят в Стокгольм. И на этом закончится мой безумный поход против ветряных мельниц, и я снова вернусь в страну, где зарплата в три тысячи евро – нормально, но не слишком, где самая большая проблема – отсутствие в булочной любимого хлеба, где я сижу с девяти до пяти в своем офисе и жду клиентов. И полученное годовое жалованье вдобавок к тем деньгам, которые я уже получил, позволят мне жить так еще очень долго.

А потом? А потом я еще что-нибудь себе найду. Или Абаль что-нибудь подкинет. Сколько же я ей не звонил? Как-то не до того было, да что я ей мог сказать? Дорогая, тут людей убивают, и я делаю то же самое?

Так, что ли?

Через окно я смотрел на город. И знал, что в очередной раз предаю его. Как тогда, в мае 14-го…

Собрав вещи, я достал ноутбук, посмотрел на часы, время еще было. Включил, зашел на новостной сайт, посмотреть, что делается. Начал со «112.ua».

И почувствовал, как сердце проваливается куда-то вниз…

Наши бронированные «Тойоты» стояли около гостиницы на стоянке, и у них была такая особенность – они заводились без ключа, с помощью программы в телефоне. Я, стараясь выглядеть, как обычно, подошел к машинам, активировал программу на телефоне – телефон пропиликал, и ближайшая ко мне машина приглашающе щелкнула замками дверей.

Есть!

На КП никто не знал, что я отстранен, – меня узнали и пропустили. Маленькая, но победа. Еще одна.

Что теперь?

Телефон надо было отключить, по нему запросто найдут, но в то же время отключать нельзя. Игорь вряд ли возьмет левую трубку. Правда, меня пока не ищут – будут искать, если в аэропорту не появлюсь. Времени совсем немного осталось…

Черт, какой дурак…

Я остановил машину у обочины, набрал номер. С замиранием сердца прослушал несколько гудков.

– Алло…

Есть! Три-ноль!

– Игорь. Ты где? Давай, я тебя заберу…

– …