Анатолий Гончар - Привал с выдернутой чекой

– У всех все цело?

– Нормально все, командир! – за всех ответил мой заместитель старший сержант Илья Болотников (широкоплечий крепыш тридцати пяти лет от роду). – Помяло некоторых немного, синяки есть, но кости целы.

– Синяк, – вспомнив по ассоциации, позвал я усевшегося на траву младшего сержанта Синюшникова – нашего группного радиста, – что со связью?

– Не отвечают.

– А ты, случайно, мля, радиостанцию не разбил?

– Целая она, товарищ старший лейтенант. Работает. Не принимает нас никто.

– Слышь, командир, – обратился ко мне один из вертолетчиков, – фигня какая-то.

– Что случилось? – Я, как говорится, не понял сути обращения.

– Да вот, говорю, фигня получается, – он мне сунул под нос карту (у меня почти точно такая же, только масштаб разный), – не должно быть тут леса.

Ага, это штурман ко мне подошел, понятно.

– Мы вот здесь летели, – продолжал он, – а тут за сто верст леса нет.

А ведь он прав. Я тоже наш маршрут глядел, когда на задачу собирался. Не было там никаких лесов. Быстро вытащил из разгрузки карту – точно нет тут зеленки! Да-а-а, есть от чего почесать лоб.

– Может, карта старая?

Взглянул на дату типографского выпуска – год этот. М-да, и как не заругаться? Опять картографы со старых карт перепечатку сделали, суки. Выпуск этого года, а съемки, надо понимать, тысяча девятьсот… надцатого какого-то. А то и раньше. Как же я задолбался по таким картам на задачи ходить! На карте поле – а там лес, на карте лес – а там стройка.

– Да свежая карта! – возразил штурман. – Съемки только прошлой осенью делали.

– Да и не помню я такого! – К нам подошел командир экипажа, и я вспомнил, что он представился как майор Дружинин. – Пустыня под нами была. Точно помню! Да и когда падали, пока сознание не потерял, песок один до горизонта лежал, барханы точно помню. Куда и как нас забросило – ума не приложу. Но я скажу, блин, повезло! Если бы не эти деревья, – он показал взглядом на срубленные падающим вертолетом верхушки и поломанные громадные ветви, – сейчас бы нас вороны из железа выклевывали.

– Ага, это точно! – Трудно было не согласиться. – А не могло нас в сторону оттащить? – Я показал пальцем на один-единственный посреди этой местности оазис, расположенный километрах в пятидесяти от нашего маршрута.

– Полста километров? – хмыкнул с нехорошим намеком командир вертолетчиков.

– Да сам понимаю, что фигня полная. Но, может, все же отклонились, прибор там или что отказал?

– Но местность-то я все равно отслеживаю! – Штурман, похоже, даже обиделся. – Не могли мы так отклониться!

– Ты лучше свой «ГЛОНАС» посмотри! – посоветовал Дружинин.

И правда, что-то я про него забыл.

– Сейчас гляну. – Полез за навигатором. Достал, включил, жду. Долго он обычно соображает, а тут сразу координаты выдал и маршрут нарисовал. Верно вертолетчики говорят, не отклонялись они. И упали мы правильно, в смысле, где и должны были – согласно курсу. Но леса то на карте тут нет! Да и черт с ним!

– Мужики, теперь уже без разницы: был лес – нет леса! – Я взглянул на так, слава богу, и не загоревшийся вертолет. (А он, оказывается, не так уж сильно и помялся.) – Делать-то что будем? Обратно потопаем?

– Ты что, смеешься? – Штурман крутанул палец у виска. – Мы час летели!

– Ну и? – спросил я, хотя и понял, что сморозил глупость. Сценарий поведения напрашивался сам.

– Здесь ждать будем! – как командир корабля принял решение Дружинин. – Территория под Асадом, боевиков нет. Сейчас нас хватятся и прилетят. Уже давно хватились. Курс прямой, сразу найдут. Час-полтора, может, максимум два.

– Тогда будем ждать. – Глупо было не согласиться. Оставаться на месте крушения действительно самое верное. – Только на всякий случай в лесок отойдем, мало ли какая зараза поедет, зачем лишний раз на дороге рисоваться?

Я обернулся к своему заместителю:

– Илья, давай всех в лес, круговую оборону и наблюдателей на фланги.

– Все слышали? Семен, Олег – наблюдатели. Остальные за мной! – Болотников подхватил с земли свой десятилитровый рюкзачок (большие рюкзаки мы на это однодневное задание не брали) и зашагал к лесочку. Группа потянулась следом. Вертолетчики тоже. Я остался стоять один. Мышцы еще чувствовали слабость от пережитого напряжения. Левое веко изредка дергалось нервным тиком. Но душа пела. Я жив! Поразительно: я жив и могу сколько хочу вдыхать этот жаркий воздух, глядеть вдаль, ходить, бегать, чувствовать на коже легкий, дующий с юга ветер. Вот сейчас за нами прилетят, и мы полетим на базу. Сомнительно, что после подобного падения от нас потребуют продолжение выполнения задачи. Тем более что и задача так себе – облет, обход освобожденной территории. Работа для дураков, как сказал, отправляя нас на задачу, наш ротный – майор Белов. А и плевать! Пойти, что ли, в тенек завалиться и поспать?